– Это оно! – опознал Шайн. – Вестник, неси его сюда!
Экран погас, а через три минуты Тень снова накрыла зал и на столе напротив Шайна появилась коробочка.
– Подождите, – опешил Превенс, – но это же…
– Верно, – кивнул Лискен, – оно самое.
Шайн молча забрал коробочку себе и подвёл предварительный итог:
– Итак, что мы выяснили? Госпожа Прация собиралась уничтожить брата и занять, я так понимаю, его место во главе Вулана с помощью, как считалось до сего дня, одного из утерянных кусочков Белого Камня. Любопытно. Кто напомнит мне эту почти забытую историю?
– Я расскажу, – улыбнулся Лискен, что на его физиономии всегда выглядело, как гнусный оскал. – Люблю страшные истории. А хотя нет – лучше покажу, чего уж там.
Он встал, подошёл к Устам Истины и положил ладонь на камень. Зал озарился новым светом, и зрители с интересом следили за событиями на экране.
Глава 11. Конец игры… или новое начало?
…Стены, облицованные голубым орихалком, плавно перетекали в такой же голубой купол, украшенный затейливой цветной мозаикой и золотыми письменами на языке богов. Солнечные лучи пробивались сквозь витраж, переливаясь внутри картинками калейдоскопа.
Храм Судьбы позволял вместить не одну сотню людей. Но сегодня на резных деревянных скамьях сидели шестеро магов. Никто из посторонних не был допущен к тайному собранию Совета Знаний. Тайному во всех смыслах, ибо даже Конклав Света не должен был знать об этом. Жрецы из Конклава приложили бы все усилия, чтобы спасти их от безумия и самонадеянности. Но никто не может защитить человека от самого себя.
Совет длился не первый час. Учёные мужи спорили, не желая уступать друг другу, не желая сдавать позиций. Жаркие дискуссии наполняли своды Храма. Маги были единодушны только в одном: наука не должна стоять на месте из-за глупых предрассудков и страха. Именно так в их кругу воспринимались опасения жрецов Конклава. Эти святоши – просто трусы и всего боятся. Им кажется – они способны остановить прогресс. Утопия!
Есть Высшая цель, благородная и величественная. Достигнув её, можно изменить реальность до неузнаваемости. А Конклав пусть втирает свои устаревшие догмы о правилах и запретах безмозглому стаду обывателей, у которых нет доступа к Воле Высших.
– Таким образом, мы подошли вплотную к разработке технологии, которая позволит нам контролировать базовые структуры материи! Мы сможем… даже не знаю… переставлять планеты местами, уничтожать целые миры, зажигать звёзды! Мы станем богами! – закончил свой длинный и вдохновенный доклад Андрог, младший маг с большим нескладным телом и низким голосом.
В этот момент стремительной шумной походкой в зал вошёл мужчина со смешливым взглядом внимательных карих глаз. Он усмехнулся такой знакомой улыбочкой, что зрителям стало очевидно, откуда у Лискена эти воспоминания.
– Это одна сплошная демагогия, дорогой мой Андрог. Можно чуть конкретнее?
– Вы, друг мой Мелих, опоздали изрядно, – упрекнул его худощавый Нексур. Он стал главой Совета Знаний недавно, сразу после смерти предыдущего главы, который слишком долго тормозил прогресс, прислушиваясь к науськиваниям Конклава. – Заседание уже близится к концу. Мы почти пришли к единогласному решению. Андрог любезно зачитал нам…
– Возможно, я опоздал, – нахально перебил его Мелих-Лискен, – но сомневаюсь, что я пропустил что-то важное. Дайте угадаю. Андрог и Одрен, как обычно, доказывали Героду, что их формула вращения Солнца вокруг Земли правильнее, чем его.
Толстенький низенький Одрен покраснел до корней волос от негодования, но сдержался и принялся внимательно изучать свои руки. Андрог при этом сдержанно заметил:
– А ты, как всегда, кажешься себе чересчур остроумным, Мелих? Неужели ты не устаёшь от себя?
Мелих довольно усмехнулся и продолжил:
– В чём суть разработки? Вы хотите сказать, что овладели секретом «тоннелей тьмы», с помощью которых мы могли бы путешествовать между мирами без энергии кристаллов?
– И не только это, – с гордостью заявил Одрен, внезапно оторвавшись от изучения своих рук. – Если бы вы внимательнее относились к своим обязанностям, внимательнее читали мои отчёты, то знали бы, что технология практически готова к использованию.
– Уже через три дня первый старт! – поддакнул, хотя его никто не спрашивал, невысокий и смуглый Пентэс, вечный подпевала.
– Мы не только сможем путешествовать сквозь Вселенную практически мгновенно, просто меняя свои собственные полевые структуры. Мы сможем менять пространство и время по своему усмотрению, мы сможем перестраивать молекулярные структуры и по-настоящему творить новые формы Вселенной, как боги!
– Как боги? – скептически скривился Мелих. – Ты как себя чувствуешь, Одрен? Голова не кружится от собственного безумия?
– Немедленно прекратите это, Мелих! – взорвался, наконец, Андрог. – Не смейте разговаривать с многоуважаемым магистром Одреном в таком недопустимом тоне!
– Или что? – снова нагло усмехнулся Мелих и повернулся к главе Совета Знаний, который нервно покусывал губу и молчал, обуреваемый новыми сомнениями. – Нексур, тебе не кажется, что это бред? Ребята явно горячатся. Насколько надёжна эта технология? Как она скажется на состоянии всего пространственно-временного континуума? Насколько точны расчёты? Где гарантия, что вмешательство в Творение на таком уровне не разрушит нашу планету? Кто из этих гениев лично поручится за расчёты? И кто возьмёт на себя ответственность за последствия? Ты?
Нексур опустил глаза и не ответил. Его раздирали противоречия, но пойти на попятную он уже не мог. Слишком долго они готовились к этому моменту триумфа, слишком многое поставлено на карту. Нет. Отступать нельзя. Но… что, если Мелих прав?
– Что-то здесь явно запахло речами святош из Конклава, – ядовито вставил Пентэс. – Сдаётся мне, ты не чист перед нами. Твоя аура замутнена и…
– Что? – презрительно хохотнул Мелих. – Если бы я работал на Конклав Света, даже этого заседания бы не было, ясно? А вы все, – он снова повернулся к Нексуру и с нажимом повторил: – ВСЕ, слышите? Полетели бы со своих тёплых постов и лишились бы всех своих заслуг и званий. Так что прикуси язык, дорогой мой Пентэс, я не с тобой разговариваю.
Пентэс заметно побледнел, но больше не произнёс ни слова, прожигая ненавистного Мелиха взглядом, полным бессильного гнева. Тогда заговорил Одрен – он даже поднялся с места, чтобы продемонстрировать всю серьёзность своего заявления:
– Мне это надоело. Вы чрезмерно заносчивы и беспринципны, вы лишены уважения, игнорируете все правила, пренебрегаете своими обязанностями, невнимательны и грешите против логики и здравого смысла, к тому же вы опустились до того, что начали мне угрожать. Поэтому я выдвигаю вотум недоверия вам, магистр Мелих. Я требую исключения магистра Мелиха из Совета Знаний. Немедленно!
