Милашка никого не обнимала. Она и не сидела со всеми за столом, который вытащили на середину комнаты и заняли всё пространство кухни, стащив сюда, видимо, все стулья в доме. Она стояла около плиты и при всем желании не смогла бы обниматься с Марком, сидящим у окна. Чтобы к нему пробраться, пришлось бы поднимать с места Кощея и Максима.
— Кир, что с тобой? — практически беззвучно спросил Илья.
— Ничего. Есть хочу, — ответил я, чтобы все услышали.
— О, голодный мужик — опасный зверь! — подала голос родственница Леры. — Я Александра.
Кудрявая голова оценивающе меня изучала, как на смотринах для дочери, но ждать, когда она мне на лоб шлепнет штамп «одобрено», я не собираюсь.
Вроде я буркнул в ответ: «Приятно, Кирилл». Но это неточно. Я уже нашел, что мне нужно. Остальное все потом. Стараясь не выдать, как мне сложно идти на слабых ногах, я проделал несколько шагов до Леры, вынуждая всех двигаться и пропустить меня к ней. Но обмануть не получилось. Лера внимательно смотрела на меня и нахмурилась, переведя взгляд от лица вниз.
— Ты от голода еле ноги волочишь? — пристальный взгляд вернулся к глазам и буквально пронизывал меня насквозь, все таки от папаши досталось кое-что.
Моя девочка что-то готовила и сейчас повернулась ко мне с ножом в руке, мешая мне обнять её, но и ее отстраненность и холодность остановили меня в порывах.
— Нет, Милашка. Но кушать тоже очень хочется, — не стал я её обманывать.
Замолчавшие и наблюдающие за нами люди меня раздражали, но не это меня беспокоило больше всего. Лера была сама не своя, скрывая это за внешним беспечным видом от всех, но я-то вижу, что она подавлена и расстроена, несмотря на веселье вокруг.
— Выбирай Борзого, вы с ним идеально несовместимы, — быстро оглянувшись, посоветовал Александре и остальным вернуться к их важным вопросам.
— Я, конечно, понимаю, что я тебе почти тёща, но заранее-то пока еще не за что так жестоко со мной, зачем? — фыркнула «тёщезаменитель».
Своего я добился, разговоры оживились, только добавился сверлящий мне затылок взгляд Борзого. Ну не страшно, пусть упражняется. Милашка наконец мне улыбнулась и, отложив свое оружие, сама нырнула ко мне в объятья, и от того, как она буквально сливается со мной, у меня возникли двоякие чувства. С одной стороны, до безумия радовало, что я ей нужен так же, как и она мне, а с другой — она действительно очень сильно чем-то расстроена, и раз тётка тут, то дело не в найденной родственнице. Что она, кстати, тут делает? Хотя это тоже потом.
Я понимаю, что все эти люди приехали не на нас смотреть и жениха Александре подбирать, но, к их сожалению, всё остальное для меня не имеет значения сейчас. Хочу понять, что не так с Лерой, неужели подумала, что я поверю в её слова у Клима? Неужели сомневается, что я вижу больше и слова для меня вторичны, я ведь ей объяснял это уже.
— Привет, Кид, — прошептал ей в ушко, — я тебя искал, — хотел я сразу показать, что все понял правильно.
— Ещё раз так меня назовешь, и ты труп! — прошипела Милашка, ого, не все, значит, я понял, промашка, Кир! — Он тебя отравил? Ты выздоровеешь? — тут же забыла Лера, что она обиделась на кличку.
Но, насколько помню, женщины могут обиду и потом припомнить, когда уже не ждешь, радостно выдохнув, тогда и прилетит. Про выходку Клима рассказывать беременной женщине скверно. Принятое ранее решение больше никогда её не обманывать резко перестало быть выгодным. Если кое-что недосказать и кое-где приукрасить, то это же не считается?
— Не отравил, а обездвижил, он и Дед. Поправлюсь только при особо нежном уходе одной несносной девчонки. Ты ко мне приехала? Останешься или... теперь к родственникам?
Лера осторожно высвободилась из моих рук и, облокотив меня на столешницу, будто я могу упасть без опоры, вернулась к своей пышущей жаром и паром сковороде.
— Тёща, ты готовить умеешь? — позвал я болтушку, щебечущую за столом, потому что мне совсем не нравится настроение Милашки. — Мы вас покинем ненадолго.
— Да, только мне помощник нужен, Борзый у тебя же с руками лучше, чем с головой? Пользоваться умеешь лапками своими?
— Кир, мы ждали тебя! — возмутился нахальный мажорик. — Выкладывайте всё и я поехал! У меня ещё выступление сегодня для одного зрителя! Мое время вам не по карману, бродяги!
— Илья, расскажи сам, мы с Лерой уходим, — вцепился я в ладошку Милашки с намерением увести её из этого балагана.
— Нет, я тоже хочу послушать! — Лера упрямо поджала губы. Бунтарка мелкая. И любопытная.
Пока все веселились и подначивали и Борзого и Сашу, освободивших мою девочку от готовки, я потащился обратно к двери. Я не оборачивался, но знал, что она не идёт за мной. Так и доволокся до лестницы, но, преодолев половину ступеней, остановился и сел на них без сил, уронив голову на руки.
Надо, наверное, вернуться и принять участие в этом неожиданном союзе. Но, во-первых, у меня нет на это сил, а во-вторых, Илья прекрасно справится сам. Не зря же он их сюда пустил. Я могу немного ещё побыть в неведении его новой стратегии, а вот в неведении, что произошло у Леры, мне находиться куда сложнее. За нее болит и сердце, и душа, и все мысли в голове только об этом.
Я настолько ослаб, что даже не ощутил её присутствия, пока мне на плечо не опустилась ладонь Милашки.
— Начнем с нежного ухода, а потом ты заставишь Илью всё нам рассказать, правильно?
— Заставлю, — пообещал я, не пытаясь скрыть радости от ее решения.
Чувствуя себя столетним стариком, с помощью Леры и примчавшегося на её зов Джексона был транспортирован до спальни и кулем свален на покрывало. Джексон ворчал на меня безостановочно, а Милашка перепуганно смотрела то на него, то на меня.
— Не переживай Лера, уверен, и моя замтёщи тебе все расскажет, — улыбнулся я, переводя её мысли в другое русло.
Джексон хохотнул и, запретив мне вставать, вышел, назначив Леру ответственной, а Лера улыбалась своим мыслям, надеюсь, обо мне, и мои слова восприняла всерьез.
Не дожидаясь моей просьбы, Лера забралась ко мне, заботливо поправив всё что можно, от подушки и пледа до вихра отросших волос, падающих на лоб, и, прижавшись ко мне, затихла на минуту. Но потом всё же решила мне рассказать, что её так мучает.
По ходу её рассказа я переживал все ощущения, которые она испытывала, вместе с ней. И это было так круто! Как будто я сам обрёл семью, давно покинувшую меня. Они ушли один за другим — и бабушки, и дедушки, и родители, и старший брат, а вот двоюродных, как у Леры, у меня не было. И мама и папа были единственными детьми в семье. Ее эмоциональный рассказ о теплой встрече неожиданно перестал быть приятным, когда она дошла до появления еще одного брата.
— Илья единственный настроен враждебно, и я не знаю почему.
Зато я кажется, догадываюсь, это имя мне знакомо, как и всем, кто смотрит новости где-либо, хоть по телевизору, хоть в интернете. Возможно, о нем там речь и была.
