Дед в рацию докладывал обо всем Климу, а потом и вовсе перевел ее в режим трансляции. Я слышала все, что говорил Клим, но была спокойна, Кир ведь видит, когда лгут. Он же не верит моему папаше?
Если бы Ризван и Дед не заняли все пространство окна с биноклями, я бы умерла на месте оттого, как его бьют. Я слышала звуки ударов, приглушенно, и криков боли не было ни разу. Поэтому я надеялась, что не все так плохо, и только когда услышала мучительное: «Не промахнись, Милашка», мое сердце зашлось в истерике, и в душе нарастала паника.
— Пшел вон! — рявкнула я на Резвого, отбирая бинокль и получая в ответ многообещающий взгляд, полный ярости.
— Борзого твоего грохнули, и до тебя дело дойдет, — прошептал мне Резвый, надеясь на легкую глухоту Деда.
Отобрав бинокль, я содрогнулась от увиденного. Кирилл стоял на коленях, его лицо было разбито и каждые пять секунд удары повторялись. Клим понял, что ему нельзя давать время. Боится, что Кир их там всех заставит перестрелять друг друга. Я обещала ему быть сильной, но как же это сложно в такой ситуации. Хорошо, что не обещала не лезть. Руки сами легли на оружие. Сразу нахлынули воспоминания, как учил меня Сашка.
«Будь хладнокровной. Следи за дыханием. Только цель. Ничего больше нет».
Обрывки тренировок мелькали в голове, но я не позволяла им переступить грань, останавливая себя, когда вспоминались кадры, где Сашка улыбается и грызет свои спички. Не верю Резвому. Они живы.
«Малышастик, ты пока там развлекайся и поиграй один. Мамочка с папочкой сильно заняты». Мысленно поговорив с моим малышом, я навела прицел на лоб Кирилла. Яркой красной точкой он светился прямо по центру. Но едва над Киром взмахнула рука для удара, я нажала на спусковой крючок, переместив прицел на плечо бьющего.
— Они мне мешают! — возмутилась я, снова прицеливаясь.
«Кид, не спеши! Я еще ему подарок не отдал!» — раздалось из рации.
Кажется, Клима совсем не интересовал выбывший боец, только остальные теперь выстроились с другой стороны, боясь попасть под мою горячую руку. И пока Клим пропал из моего поля зрения, зашел в свой любимый угол к столу, Кирилла оставили в покое. Только личный охранник его держал. И я снова нажала на крючок, целясь ему в ногу, наверняка повергнув на несколько секунд всех в ступор, заставив наблюдать, как раненый корчится на полу от боли.
Наверное, я жестокая и безжалостная, но мне все равно. Пусть мучаются. На их совести столько грязи, что это меньшее наказание.
Этого времени Киру хватило, чтобы подняться, но он из всех возможных вариантов прошел к окну, загораживая собой всех остальных отморозков!
— Зачем ты так, Кир! — прошептала я, чувствуя, как слезы стекают по щекам.
Он лишил меня возможности помочь ему. Из динамика доносился его голос, но я почти не слышала, о чем он говорит, только мелькнула мысль, что говорит какую-то чушь.
За спиной Резвый шипел, что чует подставу, но я не могла оторвать взгляд от спины Кирилла, во двор въезжали машины, среди них был и «Лансер» мажора. Из больших машин выходили люди в черном, быстро распределяясь по периметру и укладывая на землю всех, кто был снаружи.
— Уходить надо, — услышала я голос Резвого.
Он доложил о гостях Климу и отключил рацию, и теперь мы не слышали, что происходит внутри. Последнее, что оттуда донеслось, это обещание Клима взорвать дом родителей Кирилла вместе с ним.
Я пыталась разглядеть, что происходит в кабинете, надеясь, что все эти люди успеют вытащить Кира. Но меньше чем через минуту Кир выпал из окна спиной вперед, раскинув руки. И я зажала рот двумя руками, сдерживая крик, рвущийся из истекающего кровью сердца. Резвый и Дед вышли из нашего укрытия. Старой колокольной вышки пожарки, оставшейся просто для красоты и истории. В снующей толпе людей, которых все больше прибавлялось, я пыталась отыскать Кирилла, тошнота уже стала невыносимой и голова кружилась как на аттракционе, но я так его и не нашла, как не увидела в числе пойманных подонков Клима. Опять ушел.
Силы меня покинули, мелькнула мысль, что никто не знает, где я. Тут меня не скоро найдут. Все мои вещи остались в кабинете, и телефон в их числе. Но двинуться я не могла, сползая спиной по стене на пол, теряя сознание.
— Эй… — донеслось до меня. — Лера, ты живая?
Разлепив глаза, я никак не могла понять, что за парень трепет мои щеки.
— Я Илья. Брат твой. Помнишь? Ты как? Они тебя… я видел, как они убегали, хотел проследить, но отстал.
Кое-как до меня дошло, что этот парнишка своими силами следил за логовом, пытаясь найти Резвого. И это мой брат Илья Воропаев.
— Там такая была заваруха в ресторане! — переполненный впечатлениями парень мне подробно рассказывал о том, что видел.
— Кирилл, который из окна выпал, он жив?
— Я не знаю. Вроде только раненых увозили, труповозок не было. Но там оцеплено все. Не подойти.
— А ты что тут делал?
— Ко мне мужик приезжал. Ну… сказал, что Клементьев тебе жизни не дает, а ты хотела к нам… а я… извини, короче. Я хотел найти только эту сволочь и позвонить в полицию. Но они на машине, а я на своих двоих. Решил проверить, что им тут понадобилось, а тут ты в отключке. Думал, они и тебя… как Дашу.
— Мне нужно в «Айвенго». У тебя есть деньги? Мои вещи остались там.
— Есть, а зачем тебе туда?
— Там будет пенальти.
— Головой стукнулась? Ладно, погнали. Я с тобой.
— Нет. Там будет еще хуже, чем здесь.
— Мне все равно! Или я с тобой, или я сейчас Костяну звоню! — странно пригрозил мне братишка — по-детски — своим старшим братом. Смешной чижик.
Парнишка мой ровесник. Но я смотрела на него как взрослая тетя. Хоть и у него случилась трагедия в жизни, но по ощущениям он совсем еще ребенок. Даже повадки тинейджерские.
— Черный «Лансер»... кто на нем уехал?
— Пацан в ветровке футбольного клуба «Спартак» и мужик в черной рубашке. Избит был сильно.
— Кир, — обрадовалась я, — живой наш папочка!
— Чей?
— Малышастика! — рассмеялась я, погладив живот, подумав, что напугала парнишку.
— Круто! Я буду дядькой! А то от моих братьев не дождешься! Теперь я точно с тобой! Это все берем? — кивнул он на винтовку, бинокли и рацию.
— Кто же нас повезет с винтовкой?
— Есть один безбашенный, жди!
Глава № 32
Уже почти минуту смотрю на этот флакончик. С моего удачного ракурса — почти мордой в пол — его видно очень хорошо. Точнее, смотрю не совсем на него, а бегающую красную точку. Что она мне рисует там? Не могу понять. То ли каплю, то ли сердце перевернутое, то ли жопу. Я голосую за второе, если что. Но а вообще — да, жопа полная.
