— Кир? Ты почему еще тут? — Лера заглянула в ванную, не дождавшись, пока я вернусь. — Тебе больно, да? Я помогу, — взволнованно Милашка промокала влагу полотенцем, внимательно осматривая мои гематомы от дубин.
— Я же киборг, детка! Мне не бывает больно! — улыбнулся я, чувствуя, как возвращаются ко мне силы только потому, что она рядом.
— Я знаю, титановый корпус, кожаная обшивка, неоновые глаза, — серьезно кивнула Лера без тени улыбки.
Практически поверил в ее игру, повелся! Решив, что она действительно в это верит! Научилась, маленькая проказница! Эта женщина никогда не перестанет меня удивлять!
Я расхохотался, как никогда прежде. Смеялся просто до слез. Возможно, это стресс, а может, перегрузка эмоциональная и физическая. И, наверное, не только у меня. Лера, похлопав ресницами, тоже заразилась смехом, и нежный колокольчик опять зазвучал в этом доме.
— Зачет, студент, я поверил! — похвалил ее за старания, знаю же, что постоянно читает все мои книги на русском языке.
— Не вертись, Кир! Больно же будет... обшивке.
Видя, как Лера оценивает ушибы, я не мог не понять, что она знает о физическом насилии не понаслышке. Горло будто сдавила железная рука, и я с трудом подавил в себе желание разобраться с этим немедленно. Она устала и не готова, но откладывать тоже нельзя, надо убедить ее довериться мне и в этом.
— Милашка, сегодня много всего произошло. Это все непросто пережить. Мы шли к этому долго, ты знаешь. Но от этого не легче. Хочешь, поговорим об этом?
— Нет, Кир. Я хочу это забыть, — нахмурилась Милашка, — а лучше сделай мне как тем детям на войне.
Пришла моя очередь растерянно моргать, пытаясь сообразить, откуда она знает.
— Борзый нарыл?
— Он не рассказывает, что нарыл, а то ты его не знаешь!
— Джексон. — Даже не спрашивал, понятно, больше некому.
— Не-а, — снова поразила меня Милашка, — поможешь мне забыть про все? Как будто не было никогда?
— Забыть про все не выйдет, любимая, но смогу сделать так, чтобы прошлое не разрушило твое будущее. Не отравляло твои мысли.
— А Илюшка обещал, что ты сможешь! — надула щеки Лера, нахмурив бровки.
— Неожиданно. Илья? Да ладно!
— Он узнал кое-что из моего прошлого. Из жизни в детдоме, но обещал не говорить тебе, а он умеет молчать в отличие от Джексона.
— Да, ему можно верить больше чем себе. А мне почему нельзя знать?
Передо мной опять стояла та самая «Маша» из парка, вся аура в темных пятнах, уязвимая и в то же время закрытая. Даже померещилось, что произошел откат и я ее теряю вновь.
— Лерочка, послушай. Посмотри на меня.
Терпеливо ждал, пока она решится, с ужасом понимая, как много переходов, а значит, столько же и травм. Поймав ее взгляд, уже почти не дышал, обещая ей, лишь бы она перестала мучить себя.
— Милая, у взрослых психика не такая гибкая, как у детей, но я обещаю, ты не будешь вспоминать.
— А ты? Когда узнаешь, сможешь сам себе забыть?
По решительно вздернутому носику понятно, что это главная причина. Боится моей реакции, и, думаю я догадываюсь, в чем причина, я уже это предполагал с первого вечера в этом доме. Но сомневаться во мне я ей не позволю больше никогда.
— Лер, я хочу показать… как сильно люблю тебя. Ты моя вселенная, понимаешь? Не твои «светлячки» в голове. А наоборот, все светлячки во мне — это ты. В голове, в сердце, в каждой клетке. Они тянутся к тебе и горят только для тебя.
Милашка замерла, вновь терзая себя и меня сомнениями. О большей части я знал и догадывался, но ждал, пока она сама решит мне довериться.
— Знаешь, если бы я это услышала от любого другого мужчины… это звучало бы… как выдумка. А от тебя как самое романтичное и красивое признание в любви.
— Ты снова меня провела, проказница, — поймав ладошки Леры, приложил к груди, потому что пока она говорила, мой мотор дважды заглох, — заводи его опять. Остановилось и ждет.
— Люблю тебя, мой киборг Кир, — призналась наконец Лера и точно чувствует рукой, как разгоняется для нее мое сердце.
Дрогнувшие ресницы снова взмахнули вверх, выдавая мне ее желания в скрывающихся в дымке радужках с появившимися крохотными крапинками в них цвета индиго.
— Что еще заводить? — прошептала Лера, рисуя мне на груди тонкими пальчиками одной ей понятные узоры и спускаясь ниже, слегка царапая мне кожу, уже завела все, что хотела.
— Не устала? — все же рискуя снова изнывать от желания, спросил я.
— Я в машине отдохнула, а ты?
— А я сейчас отдохну, — сообщил, прикасаясь к губам.
Расстегивая молнию ее толстовки, уже не чувствовал, как ноют ушибы, забыл, что Лера смотрит на мое отекшее, в ссадинах лицо. Хочу ее пиздец как. От всплесков бурлящей лавы закладывает уши, от сладких губ и бархатистой кожи, прижимающейся к моей обнаженной груди, волной проходит дрожь по телу. Только одного я хочу еще больше. Хочу, чтобы навсегда была моей.
— Лер… Любимая, ты выйдешь за меня? — снова остановил и дыханье, и сердце в ожидании ответа, который уже вижу, но хочу услышать.
Глава № 38
Могла ли я мечтать услышать от него эти слова? Конечно! Мечтала сто тысяч раз! И даже рисовала нас в свадебных нарядах. Да он и не скрывал своих намерений. Но все равно услышать очень хотелось. А вот ответить оказалось не так просто, как думала.
Он торопится, я понимаю почему, но объяснить все очень сложно, особенно когда он меня так отвлекает, стаскивая с меня одежду.
— А разве предложение делают девушке, стоящей в одних трусиках? А мужчина в одном полотенце с торчащим перископом под ним? — изворачивалась я, оттягивая момент своего решения.
— Тоже считаешь, что трусики и полотенце лишние? — как всегда все понял Кир и не стал меня торопить, шутливо подыгрывая, и, нежно погладив по щеке, тихо спросил: — Хочешь подумать, оставить тебя одну?
— Да, хочу. Подожди меня в спальне, Кир.
— Хорошо. А как выйдешь из ванной, сразу скажешь мне свой положительный ответ? — все-таки не удержался Кирилл, и даже голос дрогнул, выдавая волнение.
— Если угадаешь с колечком. Иди уже! — вытолкала я из ванной киборга со всеми его приборами и, забравшись под душ, совершенно по-иному воспринимала льющуюся воду.
Будто она смывает с меня все отпечатки прошлого, очищает от всей грязи, что я на себя нацепляла. Не исключено, что этот «Кашпировский», вышедший до меня отсюда, эту воду заговорил. Глупости, конечно, наверное, просто подсознательно сама хочу перешагнуть эту невообразимо высокую преграду.
Я не знаю, когда девушки в ответ на такой вопрос просят дать время подумать — это банальное кокетство или тоже имеют целых мешок сомнений.
