От очередного острого камня я айкнула, взвыла и ухватилась за ногу, даже попыталась рассмотреть, нет ли порезов, мозолей — отвлеклась. Неизвестная исчезла! Я, плюнув на боль в ногах и искры с глаз, побежала к валуну, где в последний раз ее видела. Резво отскочила назад, борясь с головокружением. Передо мной был не просто обрыв! Грандиозной высоты обрыв! Отсюда открывался вид на густые кроны бесконечных деревьев. Я аккуратно приблизилась к краю, выставила одну ногу дальше и склонилась, вглядываясь вниз. По такой отвесной стене без специальных приспособлений не спуститься. Осторожно отошла от обрыва и вновь осмотрелась. Опять осталась одна? Немного прошла вдоль края, вернулась обратно, походила кругами — всячески блуждала меж камней и деревьев, но никого не нашла. Уронила палку, сжала кулаки и сквозь стиснутые зубы застонала, собираясь все же поплакать. Самое время жалеть себя!
От толчка в спину я вскрикнула. До земли лицом не долетела — меня рывком развернули. Больно ударилась лопатками о твердую землю. Невидимый груз на животе придавил меня. Испугал. Зеленые и желтые волны пробегали, обрисовывая смутно знакомую фигуру. На плечо и шею надавили, и я замерла, не пытаясь отбиваться. Последние желтые полосы волной прокатились в разные стороны, предъявляя взору потерянную мною женщину. В прямом смысле исчезала! Она сильнее надавила на мое плечо. Чуть пересела на мне, приподняв локоть второй руки — давление на горло стало ощутимее. Что там? Нож?
— Гис радотр хандор? — прошипела она, склоняясь и вглядываясь в мои глаза.
— Не понимаю, — пискнула я и зажмурилась.
Через несколько секунд нажим ослабел. Теперь я хотя бы вдохнуть могла без опасений. Слезать с меня незнакомка не планировала. Кажется, даже расселась поудобнее. Я посмотрела на нее и не могла ошибаться: в ее глазах плескалось любопытство.
— Асх интарг кафингор?
— Я не понимаю, — тихо повторила я, слабо качая головой, и вот теперь, кажется, осознала, насколько влипла.
Слезинки сорвались с уголков глаз и помчались по вискам. Сердце оглушало грохотом, а голова кружилась. Как же жить хочется.
— Малроун, — скривилась незнакомка.
Она поднялась и прицепила на пояс изогнутый нож, выточенный из большой кости. Я вытерла слезы, приподнялась на локте и нахмурилась. И что дальше? Она откинула волосы за спину и протянула мне руку. Я смотрела на ее серые когти, втайне радуясь. Маленький шаг ко спасению сделан верно? Ухватилась за ее руку и испугалась, когда она сомкнула свою и посмотрела на меня внимательно. Недолго раздумывая, я тоже сжала руку в ответ и впервые увидела улыбку в неизвестном мире. У беловолосой зубы были почти обычными — человеческими, но клыки все равно удлиненные и немного сгибались внутрь. Она рывком подняла меня и моментально отправилась к ближайшему дереву, где успела спрятать поклажу. Взвалила сумки на плечи и пошла к обрыву. Я не стала тратить время напрасно и испытала удачу, сразу следуя за незнакомкой. Она больше не отгоняла меня. Девица остановилась на краю, на мгновение обернулась и улыбнулась мне, а затем заулюлюкала в сторону бесконечного зеленого ковра деревьев. Ее громкий голос эхом разнесся, пугая птиц. Они цветными стаями взмывали в разных частях леса и устремлялись в ясное небо. Беловолосая замолкла лишь на пару секунд и снова закричала, но резко оборвала крик на высокой ноте и, направившись в сторону, расхохоталась. Я все также стояла и наблюдала, как она бодро шагает вдоль обрыва.
— Черт возьми, куда тебя занесло, Аня? — спросила я и козой заскакала следом за «подругой», стараясь не наступать на крупные камни.
Глава 2. Чуть больше шага
Рано я радовалась, что меня не отгоняли. Ни о какой дружбе и поддержке речи не шло. Я пыталась ей представиться, показывая на себя и бесконечно повторяя: «Аня, Аня, Аня…». Она лишь смеялась надо мной, болтала что-то на своем языке и снова смеялась. Я уже даже не обижалась, иногда тоже посмеиваясь, чтоб меньше выделяться. Мой халат превратился в пожеванную тряпку с серыми, желтыми и зелеными пятнами. Ночами я мерзла, лежа на голой земле, греясь только от костра и завидуя Охотнице. Так я ее прозвала. Она раскручивала тонкую шкуру и спала под ней. Делиться со мной не планировала ничем, кроме воды. Даже бурдюк слегка дырявый для меня нашелся. Питалась я от случая к случаю, наблюдая за Охотницей. Если она ела ягоды, я рисковала, уподобляясь ей и поспешно вычищая соседние кусты. Иногда встречались низкие деревья с вытянутыми белыми плодами, напоминающие формой огурцы. Под тонкой шкуркой содержалась желеобразная мякоть с мелкими семечками, по вкусу была как молоко. Этими плодами я битком набивала небольшие карманы, потому что одним таким я наедалась почти на весь день.
Охотница превосходно ловила крылатых зайцев и кое-каких других причудливых зверей. Когда она в первый раз разделывала при мне тушку, я радовалась, надеясь на горячий ужин. В следующие разы я тихо ненавидела ее, когда она снова убивала зверюшек, потому что знала о безумно трудном для себя вечере. Давилась слюной и отворачивалась, чтобы не видеть, с каким аппетитом единоличница съедает жаренное на костре мясо. Когда я проявила смелость или все же наглость и потянулась за куском для себя, беловолосая что-то прошипела мне, и наш шаткий мир едва не рухнул. Пришлось смириться с растущей во мне завистью в такие ужасные вечера.
Спустя неделю у меня заболела поясница и появился кашель. Кожа на ногах стерлась, а царапины краснели, опухали — превращались во что-то страшное и ныли. Охотница не спешила вывести меня из вечного леса. Ночами я закусывала губу, сворачивалась калачиком и беззвучно рыдала до рези в глазах. Я скучала по родителям, по Женьке и просто по комфорту. Только совсем замерзнув, я впадала в дерганный сон. Мой путь в неизвестность со странным проводником продолжался.
В днях я запуталась, даже не зная, где могла бы вести собственный подсчет. Охотница иногда проявляла милосердие, добывая лично для меня какие-то коренья и травы. Коренья кидала в костер, как мы иногда запекаем картофель, а затем отдавала мне и показывала на рот. Травы мельчила и смешивала с какими-то специями из собственных запасов, потом запихивала в мой бурдюк. Я вынужденно пила сладковатый настой вместо воды. Вскоре я поняла его действие: мой кашель исчез, а ежемесячные женские проблемы так и не пришли. Со ступнями все было по-прежнему плохо. Под черным слоем грязи я не могла рассмотреть чистые там были раны или гноились, а у воды мы надолго не задерживались. Кажется, обычные мозоли и ранки принесли мне проблемы. Я хромала, теперь уже не смея отправляться в путь без палки, но уперто шла вперед.
В очередной из вечеров мы сидели друг напротив друга. Я смотрела на костер и часто лупила по себе ладошкой. В этом мире комары были хитрее, чем в нашем — звенели гораздо тише. Костер весело трещал, выбрасывая столп искр вверх и горячо согревал меня. Сегодня Охотница ужинала неаппетитным фиолетовым куском мяса из своих запасов, но я бы не отказалась и от такого, предложи она мне хоть немного.
В стороне раздался треск. Я посмотрела в темноту между деревьями, но ничего не увидела. Охотница прошипела что-то и вскочила на ноги. Попятилась. Я нахмурилась, пытаясь понять, что происходит. Услышала воркование и съежилась. Сердце пропустило удар, а ноги ослабли. Это ведь не та тварь, плюющийся иглами? Что-то красноватое и длинное мелькнуло в темноте, ударило по стволу дерева. Оно затрещало, заскрипело и стало падать. Я вскрикнула и, прикрыв голову, упала на землю, прижалась к ней. Темное пятно мазнуло перед глазами — кто-то промчался к Охотнице. Я подняла голову, рассмотрела чудище и вскочила. Надо бежать! Но остановилась, обернулась.
