Ну, конечно! О его доброте и милосердии песни пора сочинять. Если бы он еще предупреждал, кого прирезать хочет в грязном переулке, а кого милосердно отпустить… Хотя от Фаррда он избавился, исключительно заботясь о моих пожеланиях и желая отыскать воров — то есть мир спасал. Это и оправдывает, видимо.
А если бы он и правда говорил мне обо всем?.. Наверное, я бы не решилась на алтарь, если бы знала, что Этирс жива и невредима. Или решилась?..
— А с сестрой вашей что случилось? — полюбопытствовала я, заметив, что Айвин явно замечталась.
— Ох, с ней вечно беды приключаются. Что еще от Вольных ждать?
Ого! Кажется, я была сильно удивлена, потому что эльфийка рассмеялась. Она ухватила меня под локоть и повела к выходу, обещая все рассказать.
Вскоре мне пришлось признать, что Айвин оказалась приятной собеседницей. Я видела в ней только один недостаток — ее любил Кейел. Теперь я не сомневалась, что он ее любил. А разве могло быть иначе?
Айвин была на полголовы выше меня. Красива не только внешне… Ее непринужденность в общении и отношении ко всем окружающим просто не могла не подкупать. Девушка уступала дорогу даже рабочим, желая им прекрасного дня. Улыбалась, помогая вместе со мной собирать рассыпанные молодой служанкой фрукты. Успокаивала ее, обещая, что мы не расскажем грозной Сиелре о ее неуклюжести. Выслушивала благодарности курносой человечки и пояснения, что если Сиелра узнает, то они с сестрой лишатся крова и возможности выходить больного братишку. Их родители всего лишь собиратели в гильдии лесников, чей доход не слишком высок, поэтому служба у Сиелры — спасение всей семьи. Я же слушала, запоминая личных слуг негласного врага в лицо. На всякий случай… Фадрагос научит ко всему относиться с предубежденностью.
Нам подали чай со сладостями в парковую беседку у журчащего ручья. Высокие деревья скрывали нас от знойного солнца, а небольшая возвышенность наоборот раскрывала перед нами змейки дорожек, позволяя наблюдать за снующими туда-сюда придворными. Теперь к аромату роз от Айвин прибавился и аромат белых цветов, обвивающих столбы беседки.
— Моя мама исследовательница, — рассказывала эльфийка, размешивая мед в чае.
Ложечка стучала, ударяясь о тонкую стенку чашечки. Сомневаюсь, что фарфоровую, но очень похожую. Я сидела напротив, облокотившись на столик и положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. Чем больше я узнавала Айвин, тем горче становилось на душе. Неприятно признавать в том, в ком изначально увидела врага, существо лучше многих тут вместе взятых. Ее просто переполнял гуманизм. Прямо как меня сейчас зависть… или что-то близкое к этому разъедающему нутро чувству. Я вспоминала едкую улыбку на ее лице, когда мы в первый раз увиделись, и понимала — я все придумала.
— Не такая, как ваша подруга.
— А в чем разница? — с трудом оторвалась я от созерцания точенных черт лица, так и не найдя в них недостатков. Хоть бы крохотный прыщик отыскался или тонюсенькая морщинка.
— Она в не особо востребованной ветви, узконаправленной. Изучает редких полукровок. Вторая ваша подруга тоже с ней знакома, но даже не подпустила к себе поговорить. Неприветливая она у вас.
— Елрех? — изумилась я, едва чаем не поперхнулась.
— Опасная, — кивнула Айвин.
— Не сказала бы…
— Я вам говорю, — округлила она глаза. — Чуть что, сразу за нож хватается и гонит незнакомцев от себя. С ней сложно познакомиться, не то, чтобы поладить.
Удержать улыбку было трудно.
— Кейел говорил, что она ему жизнь когда-то спасла своими зельями. Так и познакомились. Но как только она убедилась, что он ходить способен самостоятельно, сразу бросила его. Ушла с рассветом, ничего не сообщив, и не вернулась больше. Потом он пытался с нею подружиться, но она вечно его гнала от себя. Уж не знаю, как вам удалось сойтись с ней.
— Понятия не имею, — ответила я. На душе светлело, теплело. Мир преображался в красоту и уют.
— Так вот о сестре моей… Мама у меня, знаете, увлеченная, — протянула Айвин, беззаботно улыбаясь. — Папа от нас ушел, потому что когда-то она заинтересовалась достоинствами полукровок, чей отец был бы виксартом.
Я скривилась, вспоминая тощих, клыкастых, пучеглазых — в общем, страшных до ужаса существ.
— Вижу, вы тоже не видите в них ничего привлекательного, — рассмеялась Айвин.
— А вы видите?
— Конечно, — заявила она, а затем аргументировала: — У них очень выносливый организм, они почти не болеют. Регенерация позволяет им обойтись без исцеления тогда, когда даже васоверги будут при смерти. А их необыкновенная кровь…
— Янтарная, — моментально вспомнила я.
— Да. …тягучая, позволяет им дольше жить. В темноте они видят лучше шан’ниэрдов, но вот фангравскому зрению все же уступают…
Айвин, возможно, не замечала, но была такой же увлеченной, как мать. Наверняка о ее маме я пока не знала, поэтому, слушая ее, убеждалась, что лично она помешана на организмах существ и их выживаемости при критических для жизни ранениях.
— И тогда моя мама, — изящно жестикулируя, рассказывала она, пока я старалась не показывать собственной потрясенности, — решила, что сама родит полукровку от виксарта. О чем и заявила моему папе. И он бросил ее, нас, не сумев понять. Я не хочу говорить, что она права была в той ситуации, но и отец мог проникнуться ее идеей. В конце концов, эта работа всей ее жизни.
— Вы с ним не общаетесь?
— Он целитель, — сказала она, чуть скривившись. — Состоим в одной гильдии, поэтому я вынужденно с ним вижусь. А маму он так и не простил. Она ведь отыскала-таки виксарта, подходящего по всем параметрам для задуманной полукровки. Долго уговаривала его на этот эксперимент, ему ведь ради него год приходилось на диете сидеть и к ядам всевозможным привыкать. Он даже денег потребовал. Сама она тоже намучилась: и диеты, и яды, и обряды различные.
— И как? Получилось? — не на шутку заинтересовалась я.
Они сумасшедшие! Эльфы в Фадрагосе точно сумасшедшие! Максималисты.
— Получилось, — воодушевленно произнесла она. — Сестра у меня выносливая, хоть и хрупка. И яды ее едва ли берут. Ну, вот, пройдоха аспид, наверное, все же страшен. Мама не бралась проверять в детстве, а потом уже духи не позволяли к Вайли подступиться. Мама так горевала, что такой экземпляр духи увели, — на мгновение выражение лица Айвин и впрямь отразило досаду. — И когда сестренка вернулась, она ее все равно не простила.
Кейел тоже возвращался к родителям…
— А они всегда приходят обратно?
— Кто? Вольные? Не-е-ет. Им ведь на нас плевать. Многие из-за этого их простить не могут, но ведь не виноваты они. А Вайли просто характером в отца пошла. Нахалка такая. Когда духи посчитали, что она готова выполнять миссию свою, она сразу к маме за деньгами пришла. Мама не впустила ее, а я не устояла: тихонько сообщила, где живу. Помогаю ей иногда, но мама не знает — она расстроится. Все же дело всей жизни в один момент пропало…
