— Не вздумай, — холодно отрезал Вольный, уже пристально глядя перед собой. — Никто не должен узнать. Пусть и Айвин не знает, что ты помогаешь мне. Я дам тебе амулет. С его помощью, ты сможешь поймать несколько духов, которые питают силу метки небесных. И еще артефакт — он запомнит все символы.
— И как мне… — растерялась я.
— Усыпишь Волтуара, если боишься. Он ведь приходит к тебе ночами. И амулет, и артефакт все делают безболезненно, твой драгоценный шан’ниэрд не проснется. Поднесешь их к его метке, подождешь немного.
— Немного это сколько? — я старалась скрыть раздражение в голосе.
— Точно не скажу, — прищурившись, качнулся Кейел. — Мне хватило нашей с тобой первой беседы.
Я поморщилась, с трудом сдерживаясь, чтобы не посмотреть осуждающе на Вольного. А он как ни в чем не бывало продолжил говорить:
— Но ты-то под зельем желания, отвлечь легко, а с Волтуаром не будем рисковать. Свари сонное зелье покрепче, ты же алхимик. Кстати, о зелье желания. Почему ты сегодня…
— Кейел! — полушепотом грозно перебила его, поднимая голову, чтобы видеть бессовестные глаза. — Что между нами?
Он долго молчал, растерянно разглядывая меня, а потом огорошил ответом:
— Ничего. Наверное…
— Ты мне признался, когда в реку…
— Забудь, — поморщился, отворачиваясь и убирая волосы за ухо. — Я ведь сказал потом, чтобы ты обо всем забыла.
— И в коридоре беседа… — тоже отвернулась, чтобы не видеть его лица. — Опять обман?
— Нет.
— Ты сказал, что я тебе и даром не нужна.
— Злопамятная, — обозвал он, но как-то обреченно. — Немного соврал.
— Тогда…
— Аня, что тебе ответить? — повернулся в мою сторону.
Я подняла подбородок повыше и сказала:
— Просто понять тебя пытаюсь. Мне тоже кажется, что мы с тобой этот этап знакомства проходили. Не будем говорить о случае с Фаррдом, но ты и без этого равнодушно подсовывал меня Ромиару, чтобы приблизиться к своей цели. Сейчас история повторяется, но с Волтуаром. И я, как многие, понять не могу: кто я для тебя, и что между нами.
— Равнодушно, — протянул Кейел, будто выцепил лишь одно слово из моего высказывания. Он оттолкнулся от перил, медленно отступил, тихо проговаривая: — Я к Айвин. Не вздумай приносить мне фрукты, я не голоден. Да и пирожки тут готовят невкусные.
Он прошел пару метров, остановился и оглянулся, напоминая:
— Я принесу артефакт с амулетом.
Глава 16. В тихом омуте…
Ближе к закату Кейел нашел меня в парке. Он быстро передал мне крохотный круглый флакон, уместившийся в ладони, словно ягода крыжовника, а следом стеклянную треугольную пластинку с железной каймой. Я сразу же спрятала треугольник за пояс вечернего платья, а флакон пришлось прятать в кулаке, невинно приподнимая подол. Мы разошлись безмолвно, но до этого несколько секунд Кейел смотрел на меня так, будто вот-вот должен был сказать что-то важное для нас обоих. Нужное нам двоим. А может, мне просто хотелось в это верить…
В комнате я позволила себе подробнее рассмотреть амулет и артефакт. Что из этого являлось амулетом, а что артефактом, не разобралась, как и не знала, в чем отличия. Стекло флакона казалось мутным, будто с серыми разводами, которые лучше проглядывались на свету. Зато стекло пластинки было абсолютно прозрачным, а по железной кайме тянулась вязь символов. Небольшая плетенная корзинка, в которой всегда лежали красиво сложенные салфетки, стояла на тумбочке. Именно под салфетками я и спрятала важные для задания вещи. Сонное зелье для Волтуара решила использовать тоже, что пила сама: безопасное, безвкусное, а в сон клонит так, будто очень сильно устал. И пока голова не коснется подушки, зелье словно и не действует вовсе. С делом, изматывающим остатки совести, хотелось разобраться как можно скорее. Вот только мне определенно не везло…
Волтуар и Акеон не появились на ужине. Несколько раз я порывалась прикоснуться к метке, но не была уверена, что Волтуар бросит все дела и прибежит ко мне. А если позовет в кабинет, то что ему говорить? Вспоминая однорукого гелдова, совсем не хотелось отвлекать правителей. И это желание заставляло еще раз взвесить свои возможности и риски… Один день, если я поверну время вспять, для меня ничего не решит, а вот если не осилю, то рискую чьим-то благополучием. Я все еще ненавидела Фадрагос, но почему-то думая о нем, вспоминала Роми и его «подсказку». «Они могут быть добры…». Жители Фадрагоса не виноваты, что я по невообразимой случайности очутилась в их мире.
Глубокой ночью меня потревожил Волтуар, но едва ли пытался растормошить. Сквозь пелену сна я запомнила, как он сидел рядом со мной, о чем-то еле слышно говорил, гладя мою щеку тыльной стороной ладони. Кажется, он просил прощения, что не сумел уделить мне внимания, а еще признавался в любви. Наутро я старалась относится к этому, как к кошмарному сну, — как можно скорее забыть.
На завтрак никто из правителей не явился, чему я втайне порадовалась. Но Кейел быстро испортил настроение и аппетит, часто целуя Айвин, нежно улыбаясь ей и заботливо ухаживая за ней. Зато благодаря ему, я поняла, что решиться на задуманное будет гораздо проще. Злость буквально толкала на разрушение.
Возвращение Ромиара из города я ждала с нетерпением. Зажав под мышкой книгу с рецептами зелий, бродила по дорожке, пролегающей под высокой дворцовой стеной, и часто смотрела на небольшие ворота, безжалостно уничтожая бутон садовой розы. Кожу на пальцах пропитал сок шипастого цветка, и я кривилась от стойкого запаха, но продолжала отрывать, скатывать и мять тонкие лепестки, превращая их в кашу. Сегодня зелье желания прекратило действовать, а при воспоминаниях о Кейеле… о нас… внутри меня все равно все переворачивалось. Я будто видела нас со стороны, и почему-то в самых ярких моментах не я грелась в руках Вольного — Айвин была на моем месте. Дурно становилось, представляя их. Но болезненней всего оказались воспоминания нашего пути к деревеньке у Края: камушек, который мы пинали, пасуя друг другу; беззаботная беседа о веселых происшествиях наших жизней; щекотки, шутливые толкания — ребячество… Почему-то мне отчаянно не хотелось, чтобы Кейел вел себя так же с Айвин.
Вообще ни с кем, кроме меня.
Когда Ромиара впустила стража, я сорвалась с места к нему. Он даже не посмотрел в мою сторону, лениво проговорив:
— Сумка тяжелая. — И любезно предложил: — Могу отдать.
Я промолчала, просто зашагав рядом. Хотела спросить: скучает ли он по Елрех, но передумала. Во-первых, больше не стремилась сблизиться с ним; во-вторых, была уверена, что скучает, и я только надавлю на больное своим вопросом.
В полном безмолвии мы добрались до домика, который выделили мне под алхимию. Дверь скрипнула, впуская нас в душное, тесное помещение, пропитанное пылью и затхлостью. Я кинула книгу на угол полированного стола, испещренного старыми царапинами, и она накрыла прожженные пятна. Под подошвой сандалий хрустнул уголек, рассыпаясь в черный песок.
