— Запомнила, — сказала я, смахнув невидимую пыль со стола.
— Ты знаешь, что они чувствовали?
Я нахмурилась и замерла. Их чувства как-то связаны с Энраилл или тайной? А может, обычное любопытство Вольного?
— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась, украдкой наблюдая за ним.
Пальцы елозили по отполированному дереву, а вдохи были неровными, зато выдохи — тяжелыми. Будто он собирался что-то сказать, но не позволял себе, а, возможно, просто не знал, с чего начать. Я гулко сглотнула, радуясь, что мы не в полной тишине. И думать нельзя, что он может что-нибудь испытывать ко мне. Тем более чувства Аклен и Ил… Размечталась. Хватит быть наивной чукотской девочкой. И без того поздно поняла, что совсем не повзрослела.
— Их любовь воспевают, — ответил он, быстро убрав за ухо выбившийся из хвоста локон.
— И тебе это не нравится?
— Они были эльфиорами, а не шан’ниэрдами, — сказал резко, будто осуждал. — И их любовь ставят в пример.
— Почему мы говорим об этом?
Волнение окутало, сковало ноги. Я отложила афитакскую палочку, чтобы не разломать ее.
— Аня, они ведь убили друг друга. — Под его руками заскрипело дерево.
Я напряглась, приподняла ноги на носочки, чтобы убедиться: они не такие тяжелые, как кажется. Дыхание замерло, а сердце сжалось. Что Кейелу нужно от меня? Я знала, что он не обидит, не ударит, но все равно словно подготовилась вскочить и бежать. Куда угодно, лишь бы подальше от него.
— Кейел, ты злишься? — еле слышно поинтересовалась. — Это все как-то касается спасения Фадрагоса?
Он вздрогнул, чуть приподнял плечи — застыл. Постоял так немного, а затем кивнул. Прядка снова выскользнула и упала на изуродованную шрамами щеку.
— Да, Аня. Я должен спасти Фадрагос.
Выдохнул и улыбнулся дружелюбно, будто перед ним Елрех. К ней он всегда относился мягче, с уважением. Айвин говорила, что Елрех спасла ему жизнь. Видимо, Вольный был благодарен ей.
— Не бойся, Асфирель. Как и обещал, я больше не прикоснусь к тебе. И обустраивайся тут, — нахмурившись, стал осматриваться.
«Асфирель» от него прозвучало совсем непривычно. Всего одно неважное слово разделило нас невидимой пропастью, наполненной вязким туманом, в котором застревают нужные слова, эмоции… правда. Между нами пласт вранья.
Кейел пересел удобнее, немного оборачиваясь. Долго смотрел на платья, и показалось, что в это мгновение его улыбка потеряла теплоту.
— Если привыкнешь к Фадрагосу и будешь послушной, Волтуар сделает тебя счастливой.
Опустив голову, легонько хлопнул по столу. Совсем неслышно, беззвучно, но во мне будто что-то треснуло. Что скрыто за этим жестом? По-прежнему улыбаясь, Вольный оборвал мое с трудом натянутое безразличие:
— Мне пора.
— Куда? Ты уезжаешь? — я едва не подскочила, но сумела усидеть, а вот голос подвел: прозвучал тоньше.
— Нет, — покачал головой, глядя мне в глаза. — Нет, но духи скоро прогонят меня. Я зайду к тебе снова.
— Обещаешь?
Отвернулась, сжимая кулаки, стараясь унять дрожь.
— Наверное, зайду, — неуверенно произнес он. Откуда взялось чувство, словно мы опять прощаемся? — Асфирель, скоро тебе разрешат выходить из комнаты. Ты сможешь видеться со всеми в столовой и в парке. Главное, больше не оскорбляй правителей, тем более при посторонних.
Во рту пересохло. Глаза резало, будто плакать можно даже тогда, когда слезы давно высохли. Я кивнула, аккуратно выдыхая. В висках и горле стучало быстро-быстро, но я старалась удерживать мысли стройными рядками — в полнейшем порядке, закрыв в плотную коробочку. Ничего нельзя делать необдуманно, а думать надо тогда, когда сердце спокойно, а кровь не кипит в венах. Нельзя, нельзя, нельзя…
Кеша молчал, растопырив крылья и розовым клювом прочищая белоснежное оперенье.
— Поправляйся, — тихо сказал Кейел, снова легонько хлопнув по столу. Выдохнул шумно и поднялся.
Я до скрежета сжимала зубы, стараясь не слушать свое судорожное дыхание, не замечать, как колотятся руки. Отвернулась к балкону, чтобы не смотреть в спину Вольному. Нельзя…
— Кейел! — и будто что-то рухнуло от моего голоса, зато позволило вдохнуть спокойнее, когда он остановился и обернулся.
Обхватив голову руками и зажимая ладонями уши, я застонала. Оправдания мельтешили в голове, выбравшись из коробки. Они путали логику, растормошили сомнения и подвинули-таки решительность.
— В чем дело?
Я помотала головой, но так и не произнесла: «ничего». Качнулась в кресле, когда Вольный снова шагнул к выходу. Длинные пальцы коснулись занавеси, а я задохнулась. Можно ли захлебнуться эмоциями?
— Ты справился, — просипела я.
Не услышал.
«Громче. Я не буду разбираться в твоем лепете».
— Ты справился! — звонко воскликнула.
«Ее имя Мертвец. Таких мертвецов я вижу ежедневно тут».
Цепляясь одеревенелыми пальцами за край стола, я поднялась. Пошатнулась, но устояла.
«Тут их несколько сотен. Почему не плачешь и не расшибаешь лоб об пол? Только что я сказал тебе, что в журнале имена сотни умерших детей».
— Что? — Кейел опустил занавеску, склоняя голову к плечу. — Аня, о чем ты говоришь?
— Я их не знаю. Мы незнакомы.
— С кем?
— С твоим народом. Я его не знаю, — выдавила из себя улыбку, но получилась кривая гримаса.
— Я не понимаю тебя, — ласково улыбнулся он. — У тебя под боком целая библиотека небесных. Если у меня получилось заинтересовать тебя Фадрагосом и его спасением… Аня, Волтуар познакомит тебя с нашим народом.
— Нет же, — я опустила голову, опираясь на костяшки согнутых пальцев. Они болели, но колючая острота, отдающая эхом в запястьях, немного возвращала порядок мыслям. Совсем немного.
Кейелу нельзя доверять. А кому можно? Дриэну? Дриэн заботится о гильдии, а Вольный обо всем мире. Чья забота важнее, чье стремление чище? Если Кейел уедет, то продолжит поиск сокровищницы, и я должна опередить его. Нужно исправить ошибки и вернуться домой! Или спасти Фадрагос?.. Если я помогу Кейелу, а потом вернусь домой, то он снова с самого начала будет бороться один. И если он проиграет неизвестному Убийце, умрет не только Тиналь. Тиналь…
Я запуталась.
— Аня…
— Я могу помочь тебе! — вскинула голову. Нельзя отступать. Хватит строить шаткие мосты над пропастью лжи, если ее можно заполнить правдой! — Река Истины. Она что-то дала мне. Какую-то силу, но она капризная и… с ней трудно, Кейел! Но она есть! Это твой подарок? Ты обещал, что подаришь мне что-то бесценное. Говорил, что с этим мне не придется думать о сокровищах Фадрагоса. Что ты подарил мне, Кейел?!
