– В нем есть все, чего только может пожелать женщина, – убежденно ответил сэр Харвей. – Но не забывайте, моя дорогая, что цыплят по осени считают. Вам еще нужно ухитриться заполучить его.
Выпустив эту последнюю парфянскую стрелу, сэр Харвей вышел из комнаты и вскоре туда поспешно вернулись Тереза и парикмахер.
Паолина одевалась в молчании. Тереза передала ей распоряжение сэра Харвея надеть голубое атласное платье, украшенное розами. Девушка не спорила и только безропотно повиновалась приказу, облачившись в то платье, о котором говорила Тереза, и позволив парикмахеру сделать ей прическу по собственному вкусу. Сама она сидела неподвижно, уставившись в зеркало, словно погруженная в задумчивость, из которой ее ничто не могло вывести.
Только когда парикмахер закончил укладывать ее волосы и поместил среди локонов и кружев две розы, Паолина взяла у Терезы маску и надела ее на лицо. Без сомнения, маска преобразила ее облик, придав ему пикантность и некий налет кокетства, которое раньше ей не было присуще. Невозможно было не умилиться при виде ее крошечного, чуть вздернутого носика, выглядывавшего из-под темного бархата, соблазнительных алых губ и глаз, загадочно поблескивавших в разрезе маски, которая подчеркивала безупречную белизну ее кожи.
Глядя на свое отражение в зеркале, Паолина не могла удержаться от улыбки. Затем, подхватив юбки кринолина, она поспешила через анфиладу в поисках сэра Харвея.
Он тоже был в маске, так же как и гондольеры и слуги. Всякий, кто покидал пределы частного владения, надевал маску, чтобы не быть узнанным. На небе ярко светило солнце, и весь окружающий мир казался Паолине прекрасным, как никогда. Повсюду, словно грибы, выросшие за ночь, возвышались ярко расцвеченные шатры и балаганы, скрывавшие в себе множество редкостных и удивительных диковин. Когда она вышла из гондолы, вступив на Пьяцетта Сан-Марко, ей было трудно решить, в какую сторону смотреть и куда пойти в первую очередь из-за шума толпы, звуков музыки и призывных криков торговцев. Здесь, под массивной колоннадой, украшенной геральдическим львом и статуей святого Теодора, можно было встретить великанов из Ирландии и женщин в хорватских национальных костюмах, канареек, которые умели считать до тридцати, собак, одетых как дети, и комедиантов из местной труппы, распевающих куплеты или представлявших пантомиму. А между Дворцом дожей и Древней библиотекой толпы людей кружились в танце или любовались затейливыми маскарадными костюмами на других гуляющих. Здесь были акробаты на ходулях, всадники верхом на деревянном коне, женщины в турецких шароварах, дервиши, клоуны и такое разнообразие Арлекинов, Пульчинелл и Пьеро, какое только было доступно воображению.
Сэр Харвей с трудом протискивался через толпу, пока они не миновали длинный ряд шатров и вышли на Пьяцца Сан-Марко, где предписанные правилами приличия соблюдались в большей мере. Здесь собирались аристократы, которых легко было узнать по элегантным платьям и украшенным великолепной вышивкой камзолам, и хотя тут тоже все были в масках, они словно оставались в пределах некоего воображаемого круга, куда люди ниже их по положению не могли проникнуть.
Сэр Харвей и Паолина присоединились к нарядной толпе. Некоторые из присутствовавших пили вино или шоколад за столиками у кафе, другие просто прогуливались по площади, придирчиво разглядывая друг друга сквозь разрезы масок и пытаясь узнать, кто скрывался за ними, позволяя себе при этом вольности и язвительные замечания, которые в любое другое время могли бы нанести ущерб их репутации.
Какой-то кавалер, которого Паолина никогда не встречала раньше, подошел к ней, поднес руку девушки к своим губам и вручил ей букет цветов.
– Самой прекрасной даме в Венеции, – прошептал он ей на ухо и хотел было поцеловать ее в щеку, но Паолина поспешно отпрянула в сторону.
Кавалер рассмеялся и скрылся в толпе, а смущенная Паолина долго смотрела ему вслед, держа в руках букет изысканных и явно очень дорогих цветов.
Сэр Харвей улыбнулся при виде ее замешательства.
– Это обычный комплимент во время карнавала, – заметил он.
Они сели за один из столиков, установленных рядом с кафе. Паолина обратила внимание на то, что Пьяцца была вымощена мрамором и трахитом, который, как ей уже приходилось слышать, привозили сюда с Юганейских холмов к юго-востоку от Падуи. Однако сэр Харвей не отводил взгляда от веселящейся толпы, внимательно присматриваясь то к одному из ряженых, то к другому, пока он наконец не наклонился и тихим голосом обратился к Паолине:
– Вы видите вон там человека в зеленом камзоле? Это и есть граф.
– Откуда вы знаете? – спросила она удивленно. – Он же в маске.
– Альберто разузнал заранее, во что он сегодня будет одет. Это обошлось мне в немалую сумму, но дело того стоит. Это тот самый человек, которого мы ищем.
– И что же дальше? – спросила Паолина слегка язвительным тоном.
Она тоже заметила человека в зеленом камзоле, медленно бредущего через площадь. Он был один, но, судя по всему, пытался найти кого-то из знакомых, так как постоянно осматривался вокруг себя.
– Пойдемте со мной, – произнес сэр Харвей.
Паолина послушно встала с места и направилась вслед за ним. Они смешались с толпой ряженых, и так как Паолина была меньше ростом, чем большинство присутствовавших, она не могла видеть, куда они шли и что происходило кругом, и только следовала наудачу за сэром Харвеем, понимая, что спорить с ним или даже просить у него объяснений в данных обстоятельствах было бесполезно.
Они устремились вперед, улавливая по пути краешком уха обрывки любовных признаний, веселый смех, произнесенные шепотом слова, полные самой пылкой страсти. Затем Паолина внезапно потеряла из вида сэра Харвея и остановилась в нерешительности, почувствовав испуг. Вдруг кто-то за ее спиной толкнул девушку, она оступилась и непременно упала бы, если бы в последний момент не ухватилась инстинктивно за рукав зеленого камзола.
– Я прошу... прощения, синьор, – с трудом пробормотала она и, подняв глаза, увидела перед собой его сложенные в улыбке губы.
– В самом деле, молодой человек, вам следовало быть осторожнее! – раздался позади нее сердитый голос сэра Харвея, обращавшегося к человеку в зеленом камзоле. – Может быть, мы здесь и на карнавале, но не в распивочной. Моя сестра чуть не упала.
– В таком случае я должен принести вашей сестре тысячу извинений, – вежливо ответил тот. – Но я не думаю, что здесь есть моя вина. Дама просто случайно столкнулась со мною.
– Вы хотите сказать, что я лгу? – гневно выкрикнул сэр Харвей, положив руку на эфес шпаги.
Человек в зеленом камзоле рассмеялся.
– Нет, что вы, ничего подобного, – произнес он. – Если вам угодно драться на дуэли, я охотно дам вам удовлетворение, но уверяю вас, что я готов принести прелестной даме свои самые нижайшие и покорнейшие извинения. Черт возьми, сейчас не время и не место для стычек.
