Раскаленный воздух дрожит, рождая призрачные картины перед сухими воспаленными глазами. Что-то голубое и зеленое вдали. Мираж. Кэне страшно надеяться, но сердце вопреки разуму, стучит быстрее, и девушка ускоряет шаг. Нет, не кажется. Оазис! Настоящий… Она уже чувствует вкус воды на прилипшем к небу языке. Старается бежать, но песок не дает, хватая за ноги, мешая. Но ей все равно уже. Еще чуть- чуть и спасена. От зеленого островка веет прохладой, ласкающей облупленную кожу. И вот она уже может разглядеть родник, тоненькой струйкой бьющий под финиковой пальмой. Если бы в ней была хоть капля лишней жидкости, она бы сейчас заплакала. Но песок все сильнее тянет вглубь, и вот он доходит до середины икры, ползет к колену. Обжигающий, убивающий ее, затягивающий в свою раскаленную глубину. Кэна открывает рот в истошном крике, но звука нет. Невыразимый ужас поглощает ее. А песок уже достигает бедер, и ей не выбраться. Она падает на сухие кипящие песчинки, тянет руки к спасительной воде. Так близко. Обжигающий песок забивается между ног и толкается в нее, словно нежный любовник. Кэна прикрывает глаза, чувствуя опустошение. Нет сил бороться. Ей не выбраться уже. Песок в ней. Владеет ей. И внутри все горит. Хриплый стон срывается с губ, и она подается навстречу, принимая свою судьбу, подчиняясь.
Приоткрывает глаза и фокусирует взгляд на окне своей комнаты во дворце. Всего лишь сон, но жар между ног не уходит. Томные толчки, и спину обжигает тепло чужого тела. Снова прикрывает глаза, запрокидывая голову и подставляя шею для поцелуя.
— Доброе утро, — глухой шепот в ухо.
И легкая полуулыбка сама собой расцветает на ее губах. Рука Родэна ползет по животу к развилке между ног, гладит по бедру, сгибает одну ногу в колене, проникновения становятся глубже, пальцы наместника находят клитор. И Кэна выгибается, лежа на боку, помогая ему. Приоткрывает глаза и снова закрывает. Такая нега. Тело расслаблено, еще будто во сне. И эти неспешные толчки. Скребет пальцами по белым простыням, цепляясь. Это на грани что-то. Чувствует, как он гладит ее выгнутую спину, медленно ведет пальцем по позвонкам. Влажные звуки все громче. Между ног так мокро, что кажется, все бедра в ее соках. И Рэм убирает руку с клитора, заставляя ее жалобно всхлипнуть, и размазывает выступившую влагу по промежности. Надавливает пальцем на колечко ануса, отчего Кэна выгибается протестующе, заносит руку назад и упирается ему в живот, пытаясь отстраниться. Но слышит только " Тшшш" в ответ и сдается, поглощенная странным ощущением двигающегося члена в лоне и пальцев, растягивающих ее. Ее тихие стоны становятся хриплыми. Бедра дрожат, и слабость разливается ниже живота.
Родэн выходит из нее, выбивая еще один недовольный всхлип. И приставляет член к смыкающемуся анусу. Кэна замирает, ожидая неминуемой боли, пальцы заведённой назад руки впиваются ему в живот. Рэм надавливает, но боли нет. Лишь общий выдох на двоих срывается с губ. Родэн нежно целует ее лопатки, шею, затылок, медленно проталкиваясь вперед. Шепчет невразумительное что-то, но такое успокаивающее. И Кэна гладит его кудри, еще больше расслабляясь. Странное ощущение пронзает ее. Совсем не похоже на первый раз. Натяжение на грани, запретность происходящего, и в тоже время щемящее удовольствие, рожденное бесконечной податливостью. Вся нижняя часть тела немеет будто, и по ногам пробегают будоражащие мурашки. Толчки становятся все глубже. Она уже впускает его на всю длину, жалобно всхлипывая от каждого удара бедер о ягодицы. Пальцы Рэма возвращаются на клитор, ритмично поглаживают набухшую вершинку, и Кэна сгибается под прямым углом на кровати, сильнее подставляясь под таранящий член. Ее рот начинает беззвучно открываться как у рыбы, выброшенной на берег. Толчок, еще, и она выдыхает наконец, обмякая. Рэм быстро переворачивает ее на живот. С силой разводит ягодицы. Так, что ей кажется, разорвет ее сейчас. Делает десяток грубых толчков и тоже затихает, накрывая своим телом.
— Раздавишь, Родэн, — вяло возмущается Кэна и шипит, когда он прикусывает ее мочку, мстя за вредность. Рэм скатывается с нее, методично сминает подушку, устраиваясь поудобней. И как-то невыразимо сладко причмокивает, явно собираясь спать дальше. Кэна хмурится, приподнимаясь на локтях.
— А тебе никуда не надо, наместник? День на дворе, — вопросительно изгибает бровь, следя за уютно устроившимся Родэном.
— У меня выходной, — бормочет он и отворачивается.
— Правда? — Кэна встает и подхватывает валяющуюся на полу сорочку. Быстро накидывает ее на себя, — И что будешь делать?
— Ничего, — доносится до нее сонный хрипловатый голос, — Есть, спать и трахаться.
Кэна чуть не подпрыгивает от такой формулировки и невольно заливается густым румянцем. Все-таки привыкнуть к его манере выражаться наедине ей пока непросто.
— Надеюсь, ты не ждешь, что я это все с тобой разделю, — интересуется осторожно, даже не зная, что именно хочет услышать в ответ.
— Ну есть наравне со мной точно не стоит, — хмыкает Рэм, — У меня такой аппетит. Тебя уже через неделю разнесет. А насчет всего остального…
Родэн поворачивается опять к ней, хитро сверкая серебристыми глазами.
— Других наложниц у меня нет.
30. Привыкание
— Почему ты избавился от других наложниц? — Кэна смотрит на него из-под опущенных ресниц, медленно делая глоток кофе из крохотной чашки, стараясь не выдать, насколько ей интересен ответ.
Рэм откидывается на подушки, лениво улыбаясь.
— Потому что ты ревнивая стерва, — хмыкает в ответ и берет еще одно пирожное.
И Мескэнет давится горячим напитком, обжигая язык.
— Мне плевать, с кем ты еще спишь, Родэн, — шипит, приходя в себя.
— Это не так. Я видел, как ты на них смотрела, — принц будто не слышит ее последних слов. Все так же улыбается, щурясь, — Ты бы только и делала, что изводила их. И меня заодно. Зачем мне это? Наблюдать твое недовольное кислое лицо целыми днями? От них я избавиться могу. От тебя нет.
Кэна молчит, закусывая губу. У Родэна все так просто, что это задевает. Только комфорт, удобство. Ей не хватает чего-то в его словах. Чувств может быть? Да, ей хочется, чтобы это тоже была ревность, злость, симпатия. Да что угодно. Только не расчет. У нее в груди такой клубок сейчас, что ей самой страшно потянуть хоть одну нитку. Нервы звенят, сдавая. И хочется поделиться этим жгучим вибрирующим ощущением внутри. Разделить его. Но как, если у него в душе пустота?
— И что же? Будешь теперь верность хранить, лишь бы я с кислым лицом не ходила? — вскидывает бровь иронично, делая вид, что ей не так уж и любопытно.
Родэн тянет, молчит, криво улыбаясь, следя за ней серебристым взглядом. И Кэна понимает, что ее показное равнодушие не обмануло его.
— Не на твоих глазах точно, — произносит наконец тихо, потянувшись за своим кофе.
Мескэнет на секунду закрывает глаза, справляясь с болезненным спазмом, скрутившим внутренности. Вот так. Сама не понимает, что хотела услышать, но точно не это. Не то, что она просто не будет знать. Лучше бы видеть, не питать иллюзий, не придумывать себе…
