— Что? — перевела на него рассеянный взгляд.
Родэн внимательно разглядывал ее, всегда чуткий к малейшим изменениям. Уголок его губ дрогнул, обозначая ленивую улыбку.
— Иди сюда, — и похлопал себе по коленке.
Кэна смутилась, бросив еще один быстрый взгляд на пристально наблюдающую за ними садовницу.
— Я ем, Родэн, — попыталась возразить девушка, вяло улыбнувшись.
Вместо слов Рэм просто резко подвинул к себе ее тарелку и изогнул бровь в ожидании.
— Вокруг слуги, — Мескэнет не могла почему-то при Мериам проявить нежность к наместнику. Впервые за эти дни она так остро почувствовала, что делает что-то не то. Что никогда не одобрили бы ни ее мать, ни ее народ.
— Как- будто я тебе минет сделать предлагаю, а не на коленях посидеть, — фыркает раздраженно Родэн, проявляя нетерпение. И Кэна видит, что он не отстанет. Тяжко вздыхает и делает, как он хочет. Мучительно краснеет, когда губы наместника прижимаются к ее шее. Отворачивается от сада, не зная куда себя деть. Рэм отстраняется, задумчиво смотря на неожиданно смутившуюся девушку, но больше не спрашивает ни о чем. И даже руки убирает с бедер, лишь иногда легко придерживая ее за талию.
— Мне нужно к деду, — произносит через пару минут, — Вернусь ближе к ночи наверно.
Целует ее быстро в висок и ссаживает с себя.
— Хорошо, — Кэна слабо улыбается и провожает его, уходящего, напряженным взглядом.
Выжидает пару минут, крутя в руках лишь раз откушенную булочку, встает тоже и направляется в сад.
— Здравствуй, Мериам, — напряженная улыбка на лице Кэны больше напоминает гримасу, — я помогу?
— Да, конечно, — женщина протягивает девушке секатор, и они вместе начинают методично обрезать душистые розы.
Кэна молчит, собираясь с мыслями, благодарная, что Мериам не торопит ее.
— У меня есть вопрос к Шами, — наконец произносит Мескэнет едва слышно.
Мериам молча устремляет на нее внимательный взгляд.
— Если я сбегу, что будет со мной? — Кэне хочется добавить "и с наместником", но она вовремя прикусывает губу.
— Если? — только повторяет Мериам, и в ее голосе внезапно прорываются презрительные нотки, — Если, госпожа?
— Я не могу бежать в никуда, — отвечает Мескэнет холодно, задетая ее тоном, — Может он просто хочет меня убить? Я должна знать…
— А может вам просто понравилось прыгать на члене элийца, шарханиана? — зашипела зло Мериам в ответ, перебивая ее, — Ваши крики по ночам такие громкие, что сплетни о них уже слышны по всему Аркату. Ваша мать плачет у Великого солнца, смотря на позор дочери- шлюхи. Вы…
Мериам осеклась и замерла, боясь вздохнуть, как только секатор щелкнул у самой ее шеи.
— Не смей. Так. Со мной. Говорить. Чернавка, — голос Кэны зазвенел от едва сдерживаемой ярости, — Глотку перережу-глазом не моргну, слышишь, старая карга? И передай Шами, что пока я не узнаю, что он дальше намерен делать со мной, и не получу удовлетворяющих меня гарантий, я и с места не сдвинусь. Кивни, что поняла. Кивни!
Мериам, сглотнув, судорожно дернула головой и ойкнула, царапнув кожу о раскрытый у ее горла секатор.
— Свободна, — Кэна брезгливо отбросила в сторону не нужный уже садовый инструмент, больше не смотря на ошалевшую от произошедшего женщину.
33. Удар
Больше Кэна Мериам не видела. На следующий же день в оранжерее начала хозяйничать новая садовница. Мескэнет хотела было подойти и спросить ее, что с прошлой служанкой, но подумала и не стала. Может старуха просто испугалась ее? Кэна до сих пор помнила, как дрожали ее губы. Да и в общем-то плевать. Шами, если захочет, найдёт другой способ с ней связаться. А нет, так…
Значит она просто останется здесь. От этой мысли сердце заходилось внутри, сладко сжимаясь. Просто остаться с принцем, забыв обо всех политических распрях, интригах. Просто быть. Кэна, сама не замечая за собой, стала держаться со слугами отстраненно, полностью доверяя лишь Хатэ, доне Рании и конюху. Она верила, что эти люди никогда не передадут ей что-то от заговорщиков, а слышать, что скажет Шами она не хотела.
Шли дни. Уже и третья неделя на исходе. Все затихло. Кэне начало казаться, что так действительно будет всегда и ничего не изменится. Она успокоилась и стала даже наслаждаться своим новым положением. Родэн практически полностью перебрался в ее покои. Даже рабочий стол себе притащил, оккупировав ее гардеробную комнату, которая все равно стояла пустой. Ну много ли места занимают прозрачные накидки, которые она считала платьями.
Сначала у Кэны было ощущение, что Рэм одинок. Она никогда не видела его с друзьями или в окружении семьи, но потом быстро поняла, что сильно ошибается. Оказалось, что половина его таинственных отлучек из дворца Актаны-это никакие не тайные государственные дела, а посещение дня рождения десятого племянника, или встреча с братьями, или с отцом. А когда он вдруг пожаловался, что мать просит завтра его помочь выбрать мебель в свой обновляемый особняк, а он жуть как не хочет, но нельзя же отказывать маме, испытала настоящий шок. Мескэнет не могла представить Рэма, всерьез размышляющего о цвете обивки. И ей до одури хотелось посмотреть на него в кругу близких ему людей, но Родэн тщательно скрывал ее существование. Конечно, любое прикосновение- и они сразу поймут, что она принадлежит тому же роду, что и они. Наместник не сможет выдать Мескэнет за обычную наложницу. А принца очевидно нынешнее положение дел полностью устраивало.
Практически все время в Аркате Родэн проводил с ней. Даже стал брать девушку на дни открытых дверей, проходящие в парадной галерее дворца, за что Кэна была ему очень благодарна. Рэм сидел на возвышении на троне, занимаемом раньше ее отцом, и почти весь световой день выслушивал бесконечную вереницу просителей. Кэна располагалась на подушечке прямо у его ног, как и положено примерной наложнице, и с интересом внимала нуждам своего народа. Родэн в такие моменты был отчужденным и собранным. Серые глаза намертво впивались в каждого нового посетителя, будто заглядывая в душу. Вердикты принц выносил бесстрастным, лишенным эмоций голосом. Да и сами его решения всегда основывались на логике и законе, а не на человечности и эмоциях. Многих это раздражало, разжалобить наместника было невозможно, но и обвинить в предвзятости не получалось.
Кэна заметила, что его боялись, невольно лебезя перед высокомерным наместником. И еще поняла, что Родэна это полностью устраивает. Ей самой в такие моменты казалось, что он не испытывает ничего, выслушивая горести и просьбы этих людей, но он вдруг быстро сжимал ее пальцы, покоящиеся на подлокотнике, и Мескэнет осознавала, что это лишь маска. Что сейчас толстый купец напротив его дико раздражает, или он не в силах выслушивать причитания этой истеричной высокородной. Но внешне это никак не выражалось, лишь его пальцы смыкались сильнее на ее ладони.
***
— Меня завтра целый день не будет, — бормочет Рэм, засыпая, сгребая ее под собой, — И наверно вернусь пьяный.
