— Ладно. Извини, и правда я что-то увлекся.
— Сегодня? — поднял бровь Кендал.
— Да вообще, — махнув рукой, безрадостно отозвался тот. — Прав ты, что говорить, да и когда по-другому было?.. Только давай без морали, и так тошно.
Герцог эль Хаарт чуть сдвинул брови.
— Значит, что-то все-таки происходит.
— И давно, — магистр щита нырнул рукой за пазуху и, вынув какую-то плоскую склянку, зубами выдернул из нее пробку. Выдохнул, сделал несколько больших глотков и передернулся:- Ф-фу, пропасть!.. Хоть слегка бы над вкусом потрудились. Погоди, Кендал, отдышусь, а не то и вывернуть может, никак я к этой дряни не привыкну.
Алхимик, кивнув, принюхался. Дубовая кора, полынь, листья кинешского кустарника, пенный гриб… А это что? Никак не разобрать. Он настороженно подался вперед, ловя ноздрями ускользающий, но очень знакомый кисловато-горький аромат. Так и есть, плоды манцинеллы!
— Айрон! — не сдержавшись, рыкнул магистр. — Да ты совсем рехнулся?!
— Тихо, тихо, — с закрытыми глазами просипел друг. Его раскрасневшееся от возлияний лицо медленно бледнело, на висках выступили синеватые вены. — Знаю я. Не прыгай, там концентрация мизерная, не убьет. Сейчас, погоди минутку…
Он, откинув голову назад, жадно втянул в себя воздух — раз, другой. На третьем вдохе бледные щеки окрасила тень вновь разгорающегося румянца. Нависший над столом Кендал, прошипев что-то сквозь зубы, упал обратно в свое кресло. «Манцинелла! — пронеслось в голове. — Только этого еще не хватало!»
— Брось, — раздался в повисшей тишине хриплый голос товарища. — Я в порядке… уже. Зато трезвый. Ты же этого хотел?
Кендал коротко качнул головой.
— Не этого, — мрачно уронил он. — Ну да к твоим экспериментам мы еще вернемся. Так значит…
Герцог, осекшись, умолк — со стороны сада послышались приближающиеся голоса. Вивиан и дети. Как некстати! Его светлость кинул на друга предупреждающий взгляд.
— Да само собой, — хмыкнул граф, выпрямляясь. Он уже ничем не напоминал тот полутруп, каким был еще полминуты назад. Даже запах вина улетучился. — Сейчас отправлю своих домой с парой бойцов, тогда и поговорим. И не смотри ты таким волком, ну!..
— На тебя не смотреть, тебя убить мало, дурака, — вполголоса отозвался Кендал. — Ягоды манцинеллы, о чем ты только думал?! Спрячь склянку, они уже почти здесь.
Герцог, повернув голову, улыбнулся жене, что первой поднималась по ступеням веранды, держа за руку младшего сына. Позади герцогини, шумно о чем-то споря, шли остальные — братья Рексфорды, их десятилетняя сестренка и Нейл. Все четверо говорили одновременно, перебивая друг друга и бурно жестикулируя. Тихая веранда в одночасье перестал быть таковой — заскрипели отодвигаемые кресла, зазвенели тарелки и бокалы…
— Вы справитесь без меня, дорогой? — спросил мужа Вивиан. — Мелвин на ходу засыпает.
— Конечно, справимся, — успокоил тот, — иди, отдыхай. Доброй ночи.
— Доброй ночи, герцогиня, — поторопился присоединиться к нему граф Рексфорд, галантно склоняясь над рукой хозяйки дома. — Надеюсь, мы вас не слишком утомили?
— Ну что вы, — мягко улыбнулась она. Попрощалась со всеми, взяла на руки зевающего сынишку и ушла в дом. Магистры посмотрели друг на друга через стол: ночь обещала быть длинной. Только, увы, совсем не такой бестревожной, каким остался в памяти почти уже ушедший в прошлое вечер…
* * *
Кассандра перевернулась с левого бока на правый. Потом обратно. Откуда только взялась эта бессонница? Ладно бы жарко было, как вчера, — так нет же!..
Она с досадой ткнула кулаком ни в чем не повинную подушку и уставилась в потолок. Сна не было ни в одном глазу. «Утром бы тебе так вертеться! — сердито сказала она самой себе. — Да куда там! Всё проворонила, зато теперь лежишь тут, не знаешь, куда себя деть!» Девушка закрыла глаза и принялась считать до трехсот — старый проверенный способ, никогда даже до полутора сотен не доходило… Не дошло и сейчас, но совсем по другой причине: Кассандра все время сбивалась, путая десятки, и в конце концов дело это бросила. В голову лезли сторонние, непрошенные мысли, не дававшие ни сосредоточиться, ни, наконец, уснуть.
Дядя уехал на рассвете. А она об этом узнала только за завтраком, когда в столовой собрались все, кроме маркиза Д’Алваро. Уехал! И даже не зашел проститься!.. В груди у Кассандры до сих пор жгло от несправедливой обиды. Она обожала дядю, и его внезапная холодность сейчас больно ранила ее. Ну да, она виновата! Так что ж теперь, она никто ему больше?.. Не уехал будто, а просто сбежал — и ни слова племяннице, ни полслова. С остальными-то наверняка попрощался, хоть Крис и твердит, что с самого королевского бала дядю не видела. Да только по глазам видно — врет. «Будто мне пять лет и я полная дура, — свирепо раздувая ноздри, подумала младшая сестра. — Уж конечно, госпожой Совершенство дядюшка не побрезговал!..» Она натужно засопела и, выдернув из-под головы подушку, накрыла ею лицо. Сразу стало темно, душно, и захотелось плакать.
— Зато я поеду в Даккарай, — горячо прошептала она, как заклинание. — Поеду! Поеду! И можете ненавидеть меня хоть все, сколько угодно!..
В носу предательски защипало, но Кассандра все-таки удержалась от слез. «Хватить ныть! — велела она себе. — Скоро будешь как Крис — чуть что, сразу в рев. Тоже мне, наездник! Стыдно!» Легче от этого не стало, но рыдать в подушку и жалеть себя перехотелось. Еще бы заснуть… Нет, никак не выходит. Да что за беда такая?
Она сбросила измятую подушку на пол и свернулась калачиком, прислушиваясь к спящему дому. Ни звука. Только тихо тикают часы на камине да царапает стенку коробки Шишша.
— Тоже не спится, да? — тихо спросила девушка. Ящерица, понятно, не ответила, но заскреблась еще сильнее. Вот зря люди говорят, что животные глупые и души не имеют! А они, вон, всё чувствуют. Кассандра сползла с постели и, подойдя к окну, с растроганной улыбкой склонилась над ящиком. Однако, к ее глубокому разочарованию, «люди» оказались правы — старая Шишша спокойно спала, прилипнув животом к своей коряге и для верности обвив ее длинным хвостом. А кто же скребся тогда?.. Мыши? Или просто почудилось?
Словно в ответ на ее невысказанный вопрос, со стороны окна вновь раздался знакомый скрежещущий звук. Девушка подняла взгляд вверх — и вздрогнула. Из ночной темноты по ту сторону стекла на нее кто-то смотрел.
— Тихо! — услышала она, едва успев отшатнуться от подоконника и приоткрыть рот, чтобы позвать на помощь. — Ты что, Сандра? Это же я!
— Н-нейл?.. — пролепетала девушка, еще не вполне придя в себя от испуга. — Т-ты? Ты что здесь делаешь?!
За окном глухо и недовольно зашелестела листва клена.
— Что, что, — буркнули снаружи, — на ветке сижу, как бы не сверзиться… Ждал тебя сегодня у изгороди битых два часа, так и не дождался. Сама записку оставила, а теперь глаза большие делает!
