Верховный маг Геона помолчал, морща брови, и, забывшись, ударил сжатым кулаком по одеялу:
— Да что посол! Из каждого угла в Бар-Шаббе несет Данзаром!.. Мэйнард начал со своих чародеев, а уж те, кого он взрастил на правах и свободах, понесли заразу дальше. Большинство из них молодые, неопытные, зато горячие и умеют убеждать — особенно таких же юнцов.
Рука Стефании, лежащая на запястье мага, напряглась.
— Ты говорил о Бар-Шаббе. А мы? До нас это уже докатилось?
— Не в таких масштабах, и мы делаем всё возможное, но…
Он умолк, не закончив фразы. Ее величество вскинула голову:
— Этого нельзя допустить. Ни за что! Такие восстания, что видел Геон, Данзару даже не снились, но кто их помнит? Одни старики, которых почти не осталось!.. Молодость правит бал, Мэйнард сделал на нее ставку — и если мы что-нибудь не предпримем, то оглянуться не успеем, как адепты школ Мидлхейма начнут не только задумываться, но и прислушиваться. Ты ведь знаешь, как это бывает!
— Знаю, душа моя, — отозвался он, успокаивающе сжимая в ладони ее пальцы. — И как бывает, и чем заканчивается… Не рви себе сердце. Пока я жив, им нас под себя не прогнуть, как бы Мэйнард ни старался. В конце концов, мы тоже не котята беспомощные!
Она невесело улыбнулась:
— Ты, может, и да.
Данстен эль Гроув повернул голову и посмотрел в ее печальные глаза. Он знал, о чем она думает.
— Время еще не пришло, Стефания, — твердо сказал герцог. — Твой внук станет достойным королем, но… Не сейчас. Рано. Не для него, для Геона. Пусть Мэйнард тешит себя иллюзией твоей слабости! Она еще сыграет нам на руку, поверь.
Ее величество покорно вздохнула. Они говорили о коронации Рауля много раз, и верховный маг всегда высказывался против. Прав ли он был? Кто знает. Но она верила ему, и не было еще случая, чтобы ей пришлось пожалеть об этом.
— Я старая развалина, Данстен, — тихо пробормотала Стефания, закрывая глаза. — Мне не угнаться за Мэйнардом, даже если ты будешь рядом. И сейчас, когда моя страна нуждается во мне, я уже ничего не могу ей дать.
Лицо верховного мага посерьезнело. Всем корпусом повернувшись к королеве, он взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя.
— Ты дала Геону достаточно, — отрезал герцог. — И отдала — тоже. Он никогда этого не забудет, а при случае, уж будь уверена, еще и другим напомнит, если понадобится!.. Ты просто устала, душа моя. Это всё жара и бессонница. Давай-ка устроим тебя поудобнее…
Не обращая внимания на ее вялые протесты, он умело взбил смявшиеся подушки и, уложив королеву, как укладывают ребенка, вытянулся поверх одеяла рядом с ней.
— «Развалина», — ворчливым басом передразнил герцог, вспомнив ее недавние слова. — А я тогда кто, позвольте спросить? Я ведь вас на три года старше, ваше величество!
Стефания Первая улыбнулась. И, вновь закрыв глаза, положила голову ему на плечо. Мягкая курчавая борода мага щекотала висок, а высокий воротник черного камзола знакомо пах свечным воском, сандаловым маслом и жженой бумагой. Эти запахи всегда успокаивали ее, окутывая теплым, уютным облаком, вселяя уверенность, что все наладится, все будет хорошо — так или иначе. И пускай за окном зреет буря, а в дверь уже стучится кованой перчаткой незваный гость…
«Обойдется, — думала Стефания, засыпая. — Бывало и хуже. Даже если дойдет до войны, одну ведь мы как-то пережили? Так милостью богов переживем и вторую»
Глава X
Прохлада, дарованная столице внезапным ливнем, оказалась лишь короткой передышкой. Не прошло и пары дней, как солнце засияло в раскаленном добела небе с удвоенной силой, а по не успевшей вдосталь напиться земле вновь поползли сухие, неровные трещины. Мидлхейм задыхался в кольце крепостных стен, прятался за ставнями, выгибался под безжалостными лучами каменной чешуей горячих мостовых, ожидая вечера — но тот не приносил облегчения. Зной спадал, уходя за горизонт вместе с солнцем, а духота оставалась. Над мерцающими серебристой, словно выгоревшей лазурью куполами храмов дрожало мутное сизое марево. Пожухла, бессильно повиснув, листва парковых деревьев, поблекли цветочные клумбы, умолкли фонтаны. Даже море прогрелось за первый летний месяц настолько, что его соленые волны все больше напоминали уже не парное, а кипяченое молоко.
Что уж говорить об искусственных прудах?.. Они цвели, несмотря на все усилия садовников, мутнели и один за другим превращались в зловонные лужи. Не спасали даже густые, нависающие сверху кроны — а уж там, где на густоту нечего было даже надеяться, и вовсе оставалось только махнуть рукой.
— До самой осени, — забывшись, протянул Нейлар эль Хаарт, стоя на берегу еще недавно такого чистого и славного пруда. Сколько сил он в него вложил! И всё впустую.
— Значит, сегодня тоже не будем купаться? — голос младшего брата был полон грусти. Он спрыгнул со скамеечки и, подойдя к Нейлу, взял его за руку. Прижался на миг упругой, прохладной щекой и, вскинув глаза вверх, повторил:- Не будем, да? Совсем?
Нейл покачал головой. Ему было жалко изнывающего от жары и скуки братца. Себя тоже, но стоило признать, что Мелвину, с утра до вечера запертому в четырех стенах, приходилось совсем несладко. И даже вечером мальчишке некуда было себя деть. «Купаться»… Разве тут искупаешься? Вот если бы в море! Говорят, оно сейчас тоже теплое до отвращения, не разберешь, где вода, где воздух, но всё же оно не пахнет гнилью. И мошкара над ним не вьется, уж верно. Нейл, прикрыв глаза, вспомнил брызги холодной пены, летящие в лицо, острые прибрежные камни, бирюзовые языки волн, лижущих берег… Нет, так еще хуже. Все равно о том, чтобы спуститься к воде, и думать нечего — в бухте сейчас полно народу. «А ночью будет еще больше, — с сожалением понял он. — Не то что Мелвину, и мне туда лучше не соваться». Он натянул на лицо улыбку и посмотрел на брата:
— Ну, не кисни. Вот жара скоро спадет…
Фразу Нейл не закончил. Врать было стыдно и противно. Прогнозы на лето были неутешительные, все опасались засухи, неурожая, и чем сильнее палило солнце, тем ясней становилось — когда ударят холода, Геону придется туго. Уже сейчас горела в полях пшеница, мелели реки, а ведь еще только конец июня! Что же будет дальше? Хорошо, если летние грозы, подумал Нейл и, щурясь, посмотрел на небо. Оно было больное, вспухшее, оранжево-красное и без единого облачка. Вечер. А душно, как в полдень! Хоть вовсе не одевайся, какой смысл, если все равно через пять минут будешь мокрым, как мышь?.. «Дождя бы, — про себя вздохнул молодой человек, бездумно ероша мягкие волосы на макушке прильнувшего к нему брата. — Хоть короткого, хоть разок, как тогда, после парада!» Он вздохнул. На это надеялись все, но с тех пор прошел уже почти месяц, а на алчущую землю так и не упало ни одной живительной капли.
— Пойдем в дом, Мелвин.
— Зачем? Там нечем дышать.
— Зато тут есть, чем, — обронил, морщась, старший брат. Что за пакость эти гниющие водоросли!.. — Пойдем. Хоть на задний двор, хоть в беседку. А то хочешь, я натяну на веранде гамак? Поспишь перед ужином.
