Девушка, подавив тоскливый вздох, покорно взяла в руки скользкую атласную ленту.
— Главное, не торопись, — с улыбкой глядя на нее, проговорила Кристобель. — Спешить некуда, Ивовый день еще только послезавтра. У тебя обязательно получится!
— Не сомневаюсь, — скрипуче отозвалась Кассандра. — Вопрос — что именно?
Она склонилась над столом. Сделала несколько стежков, посмотрела и покачала головой. Нет, это бесполезно. Невозможно научить человека тому, к чему у него нет ни малейшей способности! Кассандра, потянувшись за новым мотком шелка, украдкой бросила взгляд на нянюшку. Та уже потихоньку начинала поклевывать носом. «Как уснет — попрошу Крис мою ленту закончить, — без тени раскаяния подумала девушка. — Это позорище из дому выносить нельзя» Она вдела в иглу новую нитку, красную, чтоб уж наверняка, и посмотрела в окно. Вечер. Интересно, Нейл придет к ограде хотя бы сегодня? Уже третий день как в воду канул, одни записки только, в которых вечное «завтра».
«Завел себе приятеля и пошел кататься, хоть с собаками его по всей столице ищи, — сердилась Кассандра, вонзая острие иглы в истерзанный атлас. — А еще надо мной смеется! Ни стыда, ни совести!..»
* * *
По длинной, тонущей в мягком полумраке зале плыл ароматный дым. Горели свечи в узорчатых канделябрах, яркими змейками извивались в руках гибкие трубки расставленных прямо на полу пузатых шааширов, глухо побулькивали узкогорлые колбы, неслышно сновали меж расслабленно возлежащих на подушках гостей молчаливые и расторопные слуги. Тяжелые бархатные занавеси, всегда задернутые, чуть подрагивали у карнизов от сквозняка — в подвале дома, весь второй этаж которого занимала курильня, был оборудован вместительный ледник. Снабженный многочисленными воздуховодами и, по слухам, невероятных размеров мехами, он обеспечивал прохладу и днем и ночью, что по нынешней жаре в столице уже почиталось за чудо. Если же вспомнить, что на первом этаже располагалась весьма недурная таверна, способная принять почти две сотни человек, а на третьем — салон свиданий, один из самых известных в городе, то не было ничего удивительного в том, что попасть сюда вот так запросто, что говорится, с улицы, не представлялось возможным. Дом Лусетиуса на Парковой аллее знал всякий, а если не знал, так слыхал о нем многажды. Пиран Лусетиус, выходец из самых низов, пятнадцати лет от роду пешком пришел в Мидлхейм, имея за душой всего пригоршню меди, а уже к тридцати годам развернулся так, что даже бывалые купцы Лессина только разводили руками. Несколько десятков скобяных лавок, целая рыболовецкая флотилия, пара доходных домов в северном пригороде — каково для безродного мальчишки из трущоб?
Но гордостью Лусетиуса, его детищем всегда был и оставался особняк на Парковой аллее. С виду ничем не примечательный длинный беленый дом, украшенный потемневшими от времени дубовыми балками, с буро-коричневой черепичной крышей, деревянными решетчатыми балконами и небольшими квадратными окошками в обрамлении зеленых ставен, он не возвышался в конце улицы памятником своему творцу — он вообще не бросался в глаза. Зато внутри него царили блеск и суета, рекой лилось вино, сверкали обнаженными плечами веселые, безотказные подопечные госпожи Лусетиус, вился лиловыми кольцами дым из шааширов… Даже последняя война не оставила на доме своего тяжелого отпечатка. Он выстоял. И вновь распахнул перед гостями свои двери — которые с тех пор не запирались ни на час.
Вот только не каждому удавалось подняться выше первого этажа: и курильня, и салон над ней были заведения с именем, с репутацией, даже со своей историей, а это стоило золота.
— Если в этом мире и есть лестница на небеса, — жмурясь от удовольствия, проговорил Райан Рексфорд, вновь прикладывая к губам мундштук, — то вторая ее ступень — точно здесь!..
Сын магистра щита втянул в себя ароматный пар, и стеклянная колба вспенилась бело-розовыми пузырьками. Развалившийся на подушках рядом с товарищем Нейл улыбнулся. Протянул руку к резному подносу с напитками, обхватил пальцами высокий запотевший стакан, сделал глоток и прикрыл глаза. Ему было хорошо. На языке ощущалась сладость пряных трав из шаашира, голова приятно кружилась, прохлада курильни мягко обволакивала тело — здесь хотелось остаться и жить! Так что с Райаном он был очень даже согласен. Сидящий напротив Зигмунд де Шелоу, розовощекий крепыш с круглыми лицом и добродушными глазами, покосился на стакан в руке Нейла.
— Лимонная вода? — смешно морща нос, спросил он. — Опять? Брось ты эту кислятину! Только и радости, что лед грызть. У Лусетиуса всегда вино отменное, зря мы, что ли, целый кувшин взяли?
Сын герцога, не открывая глаз, покачал головой.
— Райан! — вознегодовал де Шелоу, картинно всплескивая руками. — Ну хоть ты ему скажи!..
Рексфорд, ткнувшись затылком в подушки, отправил к потолку белую дымную струйку. Передал обвитую ярким шелком трубку дальше — расположившемуся по левую руку от него четвертому товарищу — и взял с низкого столика гроздь винограда.
— Утихни, Зигги, — благодушно сказал Райан. — Не хочет, так его дело. Тебе же больше достанется… Но вообще он прав, Нейл. Сам не знаешь, от чего отказываешься.
— Мне и шаашира хватит, — безмятежно отозвался тот. Хмельное он пару раз пробовал, но как-то им не проникся. Да и отец, уж верно, будет не в восторге… — Все равно по жаре потом домой возвращаться. Лучше уж «кислятина».
Старший товарищ пожал плечами и бросил в рот виноградину. Зигмунд с разочарованным полувздохом подал Нейлу курительную трубку. Компания нынче собралась небольшая, так что взяли на четверых малый сосуд.
Молчаливый сосед Райана Рексфорда шевельнулся.
— Кому этого может хватить? — пренебрежительно обронил он, вертя в пальцах трубку. — Так, баловство, запах один.
— Закон тоже один, — негромко напомнил сын магистра алхимии. Сделал еще один неспешный глоток и вернул стакан на поднос. Этого приятеля Райана Нейл не любил. За надменность, сквозящую в каждом слове, за вечно снисходительный тон и за полную неспособность держать при себе свое ценное мнение. — Дурман в Геоне запрещен. И смесей для шааширов это тоже касается.
— Кто бы сомневался, — хмыкнул тот, выпуская из ноздрей белый дым. — Оттого вы и пьете как кони. Или, вон, луговой травой дышите, если вообще ни на что духу не хватает…
«Так что же ты тогда тут сидишь, мундштуком давишься?»- раздраженно подумал Нейл, однако, уже наученный горьким опытом, в спор ввязываться не стал. Только настроение самому же себе портить. Плюнуть соседу в тарелку и поинтересоваться — не мало ли? — было любимым развлечением Фаиза ан Фарайя, и тягаться с ним на этом поприще охотников обычно не находилось.
— Ну, где уж нам до Алмары! — хохотнул Райан Рексфорд. Его, в отличие от Нейла, злой язык Фаиза только веселил, хотя, стоит заметить, ему и доставалось обычно меньше остальных. — Дикие люди, варвары нечесаные, что с нами такими делать? Ума не приложу.
Он с напускным сожалением развел руками. Зигмунд де Шелоу фыркнул — впрочем, несколько боязливо. Мягкий, добродушный по своей природе, он был для Фаиза отличной мишенью и порой не знал куда деваться от его нападок. Ответить он не умел, а прикинуться глухим, как Нейл, или посмеяться вместе с ругателем, как Райан, не мог по причине излишней чувствительности.
