— Ох, няня! — дрожащим голосом пробормотала она, снова прикрывая дверь и порывисто бросаясь к креслу, где сидела старая нянюшка — единственная, у кого теперь можно было найти утешение. — Няня! Почему все так плохо?..
Она упала на колени возле кресла и, уткнувшись лицом в подол платья старушки, горько разрыдалась.
— Ну, ну, — проговорила та, ласково погладив воспитанницу по волосам, — зачем же так-то, моя ягодка? Не плачь, не надо. Обойдется… Вон и доктор приехал… Ты на маменьку-то не гляди, она с детства такая, чуть что, живьем горит без оглядки — уж такой уродилась! А ты мудрее будь. К чему так убиваться? Кто же из нас не болел, все болели, хоть разок, да с каждым случалось. Поправится сестрица твоя, вот увидишь. Сердцем чувствую, а уж оно не обманет — вы ведь обе мне что внучки родные…
Кристобель, всхлипнув, подняла к мягко улыбающейся старушке свое мокрое от слез лицо.
— Но ведь она же не просыпается, няня! — прошептала девушка. — И ничего не слышит, как мертвая лежит!..
Та осуждающе качнула головой:
— Негоже так говорить, Крисси, беду накликать можно. Да и где же «как мертвая»? Спит покойно, щечки розовые… Ты сейчас и то белей!
— Так отчего не просыпается тогда? — жалобно повторила Кристобель. Няня вздохнула:
— Я ведь не доктор, милая моя. Вот он от нее выйдет, так и узнаем… Ну-ка, где твой платок? Нехорошо, Крисси, себя так растравлять. Давай-ка, вытрем глаза… А коль за сестрицу душа болит, не плакать надо, на маменьку глядючи, а помолиться за здравие! Всё больше толку будет.
Девушка, еще раз прерывисто вздохнув, кивнула. И вновь пристроив голову старушке на колени, опустила слипшиеся от слез ресницы. Мысленно пообещав себе, как только успокоится хоть немного, спуститься в домашний храм — и не выходить из него до тех пор, пока Кассандре не станет лучше.
Больше она все равно ничего не могла для нее сделать.
* * *
Осмотр больной много времени не занял. Господин Ларрэ, семейный врач Д’Элтаров, вновь укрыл лежащую без движения Кассандру одеялом и выпрямился. Аккуратно расправил закатанные рукава белоснежной сорочки, вернулся к столику, где стоял раскрытый саквояж, уложил в него слуховую трубку и щелкнул замком. Сидящий тут же на табурете барон не проронил ни слова. «Неудивительно», — подумал доктор. Вынул накрахмаленный платок, снял пенсне и одно за другим тщательно протер стекла — раз, потом второй, хотя на них и до этого не было ни пылинки. Он тянул время, не зная, с чего начать.
— Жизнь госпожи Д’Элтара вне опасности, — наконец сказал врач, не глядя на барона. — Признаков какой-либо болезни, явных или скрытых, я не увидел. Кожные покровы чистые, дыхание ровное, хоть пока и поверхностное… Критических изменений нет. Что же касается долгого сна — не думаю, что он продлится больше нескольких суток, так что не стоит сильно волноваться по этому поводу. Будить спящую каким-либо способом, механическим или же лекарственным, тоже не вижу ни причин, ни смысла, лучше положиться на природу. Организм восстановится сам.
Руэйд внутренне весь подобрался. Последней своей фразой господин Ларрэ едва ли не слово в слово повторил недавний вердикт герцога эль Хаарта. С одной стороны, это был повод окончательно расслабиться, но с другой… Хозяин дома словно невзначай бросил на доктора испытующий взгляд снизу вверх. Понял или нет? И как быть, если все-таки понял?.. Гладко выбритое лицо семейного врача не выражало ничего, кроме обычной деловитой сосредоточенности, тон голоса тоже не изменился, однако ставки были слишком высоки. Нет, лучше выяснить все сейчас, на берегу — что бы там ни говорил его светлость о «врачебной тайне», ситуация все-таки не рядовая. Стоит подстраховаться.
Барон поднял голову.
— Значит, — закинул пробный крючок он, — моя дочь не больна?
— Совершенно верно, — подтвердил господин Ларрэ.
— И, как я понимаю, скоро очнется?
— Вне всякого сомнения. Это просто упадок сил, ничего более. Само собой, еще какое-то время после пробуждения, дней пять или семь, госпоже Д’Элтара придется провести в постели, но лишь из-за общей слабости. Когда она придет в себя, дайте мне знать. Я осмотрю ее еще раз и тогда уже смогу дать более конкретные рекомендации — если они, конечно, вообще потребуются. Ваша дочь молода, и здоровье у нее крепкое, баланс восстановится очень быстро.
Барон снова напрягся. Вот, опять! Опять то же, практически слово в слово! Совпадение? «Не думаю», — мрачно подумал он, не сводя глаз со своего семейного врача. Тот уже закрыл саквояж, но, тем не менее, так и не взял его в руки, хотя осмотр был закончен, а родитель болящей — успокоен. Похоже, не зря его светлость столь лестно отзывался о господине Ларрэ! Руэйд вздохнул и, собравшись с духом, поднялся на ноги. Задав для полной уверенности последний вопрос:
— Так отчего же тогда, позвольте узнать, моя молодая и здоровая дочь вдруг слегла?
Господин Ларрэ, кончив протирать стекла, медленно водрузил пенсне обратно на нос. Помолчал. А потом, все-таки обернувшись к барону, посмотрел ему в лицо долгим задумчивым взглядом.
— Вы хотите, чтобы я озвучил диагноз, ваша милость? — качнув головой, после паузы отозвался он. — Или желаете убедиться в том, что теперь он известен нам обоим?
Пусть Руэйд Д’Элтара и был уже готов к такому повороту, слова застряли у него в горле. Врач не стал его мучить.
— Симптомы, — сказал он, — слишком ярко выражены, чтобы я мог усомниться в причине. Да и за всю мою многолетнюю практику мне не единожды приходилось сталкиваться с подобным. Такое часто случается, увы, в семьях, где есть отмеченные даром.
Доктор мельком взглянул на закрытую дверь.
— Однако, — продолжил он, — в вашем доме таких нет и не может быть. А мы имеем то, что имеем. И лично вам я ничего нового не открыл, что меня, буду честен, весьма удивляет. Почему вы — простите, барон, но это очевидно, судя хотя бы по тому, как решительно вы захлопнули дверь перед супругой! — не желаете дать хода делу? Разумеется, мое знание останется при мне. Однако если имел место факт нападения…
— Никакого нападения не было, — резко прервал его хозяин дома. — Чистая случайность, только и всего.
Врач открыл было рот, но барон Д’Элтара властно взмахнул рукой, призывая его к молчанию.
— Никто, — чеканя каждое слово, повторил он. — Ни на кого. Не нападал. Неужели вы думаете, что в противном случае я ограничился бы только вашим визитом? Жизнь моих детей для меня превыше всего!
— Но тогда я тем более не понимаю…
Руэйд нахмурился.
— Вам не нужно ничего понимать, — отрезал он. — Я глубоко уважаю вас, господин Ларрэ, но обсуждать случившееся у меня нет никакого желания. Поэтому, зная вашу деликатность, я и вызвал именно вас — не столько ради Кассандры, сколько ради спокойствия остальных членов семьи. Надеюсь, вы простите меня за этот невольный обман… И найдете, как объяснить состояние Кассандры баронессе Д’Элтара, не рискуя сердцем матери.
