— Прошу прощения, — с кривой усмешкой произнес он, преувеличенно вежливо склоняя перед супругой голову, — что посмел нарушить ваше уединение, госпожа маркиза. Рад видеть вас в добром здравии.
Губы жены шевельнулись, но она не произнесла ни слова. Только в глубине широко открытых прозрачных глаз шевельнулось уже знакомое Астору выражение затравленной обреченности. Как мышь перед змеей, подумал он. И отвлекшись на шорох юбок, повернул голову: вернулась кухарка с приборами и графином вина.
— Наконец-то, — скрипуче сказал маркиз. — Года не прошло. Поставь тарелки и пойди найди Гарета — сдается мне, о камине он напрочь забыл. И вино забери, я хочу кофе. Подашь в библиотеку.
— Как пожелаете, ваше сиятельство, — Пэт, бросив полный сомнений взгляд на окаменевшую фигуру госпожи по ту сторону стола, нехотя повиновалась. Астор взял себе пару отбивных и, морщась, принялся за еду. Мясо было чуть теплое и жесткое, что твоя подошва — похоже, Пэт совершенно разучилась готовить, с неудовольствием подумал Астор. Конечно, всюду таскаться за госпожой верной наперсницей куда как приятнее, чем у плиты стоять!..
— Если и завтра мне подадут эту дрянь, — пробормотал он, — придется искать новую кухарку. Или вы будете против?
Он исподлобья взглянул на супругу. Лавиния не ответила, только еще крепче стиснула в пальцах ручку вилки. Не серебряной ли, часом? Маркиз, приглядевшись, крякнул — однако! Что это еще за новые порядки?
— Позвольте заметить, госпожа, — обронил он, утирая губы салфеткой и вновь откидываясь на спинку кресла, — что серебро — металл довольно мягкий. А фамильный сервиз передается в нашей семье из поколения в поколение… Оставьте, будьте так добры, в покое эту несчастную вилку, пока ей не пришел конец.
Лавиния, вздрогнув, разжала пальцы.
— Я… — едва слышно пролепетала она, опуская голову, — я п-просто…
— С удовольствием ткнули бы ею мне в глаз, — с коротким смешком закончил за супругу маркиз Д'Алваро. И протянув руку к графину с водой, наполнил стоящий рядом пустой бокал. — Успокойтесь, ради всего святого. Я ведь уже сказал, что вам нечего опасаться, а слово Д'Алваро стоит золота. Ешьте. Никто на вас с расстегнутым ремнем кидаться не собирается.
Она опустила голову еще ниже. «Копия папаши, — с раздражением подумал Астор. — Трусость, очевидно, отличительная черта всех эль Виаторов» Он осушил бокал, вернул его на стол и поднялся.
— Не смею больше утомлять вас своим присутствием, госпожа маркиза. Как придете в себя, напомните Пэт, что я жду кофе — и в ее интересах хотя бы его приготовить как следует…
* * *
На следующее утро, вопреки ожиданиям Лавинии, маркиз Д'Алваро явился к завтраку. После чего не уехал, как обычно, на заставу, а засел в библиотеке, вызвав к себе управляющего. Обложившись расходными книгами, они оба пробыли там до самого обеда, во время которого несчастная маркиза не знала, куда себя деть — ее муж вновь заявился в столовую как ни в чем ни бывало. А ближе к вечеру все надежды на то, что сегодня ей все-таки удастся поесть, окончательно пошли прахом: вездесущая Пэт донесла хозяйке, в ближайшее время его сиятельство не намерен куда-либо отлучаться из поместья. «Гарет говорит, на заставе все в порядке, — болтала кухарка, не замечая, как на глазах ссутуливается и блекнет ее госпожа, — они там и без хранителя обойдутся пока что… Да и погода какая! Понятное дело, уж лучше дома, да у камина — ведь правда же?..» Лавиния в ответ жалко кивнула. И рискнув спросить, не планирует ли маркиз сегодня опять ужинать дома, услышала то, что меньше всего желала услышать. «А как же! — воскликнула Пэт. — И сегодня, и завтра, а коль боги к нам будут милостивы, так теперь уж надолго засядет! Шутка ли — по такому морозу с утра до вечера в караулке торчать? В его-то годы… Ох, спасибо, что напомнили, госпожа! Его сиятельство просили вас к ужину быть непременно, и надеть что понаряднее» Сердце Лавинии камнем упало вниз. К ужину? «Понаряднее»?.. Боги, только не это, холодея от макушки до пят, подумала она, но оказалось, что кухарка еще не закончила. «Ведь гости же будут! — сияя как начищенный котел, добавила она. — Или его сиятельство вам не сказывался?.. Соседи наши, госпожа, барон Д'Освальдо с супругой, его сиятельство с господином бароном большие приятели. Радость-то какая! А то вам уж, верно, совсем у нас тут тоскливо, после столицы-то, хоть развлечетесь немножко! А если господин Фабио тоже приедет, так и вовсе славно повеселитесь, уж такой он затейник, этот господин Фабио, с ним не соскучишься!.. Ох, да что же я тут болтаю?! — опомнилась вдруг она. — Ведь времени в обрез, а еще ужин! За вчерашнее-то мясо мне крепко попало, конечно — и как я так оплошала, в толк не возьму? — да уж ничего, нынче-то расстараюсь, от печи не отойду, чтоб мне лопнуть…» Треща без умолку, кухарка упорхнула, и маркиза Д'Алваро осталась одна, решительно не понимая, что такое стряслось с ее супругом. Гости? Веселье? Здесь, в этом мрачном доме, с его мрачным хозяином?.. Да полно, может, ей все это просто снится?
Однако не снилось. Был и ужин, и гости, и даже музыка — в доме нашелся старый клавесин, а «затейник» Фабио, не посрамив своей громкой славы, веселился сам и не давал скучать остальным. Наверное, впервые за всю свою жизнь Лавинии не хотелось забиться в уголок потемнее, как всегда бывало на званых вечерах в родительском доме! Все были так милы с ней, и барон, и баронесса, и господин Фабио, и… Нет, маркиз Д'Алваро не очень умел быть любезным. Но он держал себя в рамках, почти не пил, и уже только за это Лавиния была ему благодарна. Когда гости разъезжались, баронесса Д'Освальдо потребовала от соседа ответного визита — в конце будущей недели, и маркиз, к немалому удивлению жены, обещал, что они будут непременно. «И то дело, — с присущей ему грубоватой прямотой одобрил барон. — Довольно уж тебе, собственник, ее при себе держать! Пора и перед другими похвастать!» Лавиния густо покраснела, баронесса рассмеялась — и гости отбыли восвояси, еще раз условившись встретиться через неделю. Маркиза Д'Алваро, без вина опьяневшая от удивительного вечера, с трудом уснула в ту ночь. Никто ее не тревожил.
На следующий день завтракала она в одиночестве — его сиятельство, как доложила Пэт, с утра уехал к другому соседу, графу Вэйделлу, и велел ждать обратно не раньше полудня. Вернулся он, правда, один, без гостей, и к ужину вновь явился в столовую, но Лавиния, все еще под впечатлением от вчерашнего вечера, не обратила на это внимания. В кои-то веки она съела все, что было у нее на тарелке, и даже сама не заметила, как. Его сиятельство, коротко порадовавшись такому аппетиту, пожелал жене доброй ночи и удалился, а Лавиния, заподозрив в последних словах маркиза скрытый намек, вновь спала плохо, то и дело прислушиваясь к тишине из коридора — но никакого вторжения так и не дождалась, ни в этот день, ни на следующий. Очевидно, слово Д'Алваро и впрямь стоило немало…
Наряжаться он больше ее не просил, новых гостей не приглашал и, пусть всю последующую неделю безвылазно провел дома, видела его Лавиния ненамного чаще, чем раньше: маркиз, словно наверстывая упущенное, развел такую бурную деятельность, что все обитатели поместья Алваро вскоре не знали уже, куда от него прятаться. Он едва не довел управляющего до нервной икоты, выискав в расходных книгах какое-то несоответствие, он устроил показательную головомойку домашней прислуге, дал нагоняй бойцам внутреннего гарнизона, до печенок достал кузнеца, выгнал взашей двух младших конюхов и, судя по всему, останавливаться на достигнутом не собирался. Пэт ходила тише воды, ниже травы, ее муж подпрыгивал от каждого шороха, от горничной маркизы, и без того не шибко сильной духом деревенской девчонки, с перепугу осталась одна тень… Только Лавинию кара небесная в лице его сиятельства никак не коснулась. Напротив, мрачное недовольство, что с первого дня их знакомства неизменно сквозило в любом его взгляде и слове, обращенных к супруге, вдруг сменилось холодной любезностью, совершенно сбивающей с толку. Лавиния, и так почти не знающая своего мужа, запуталась окончательно — веди он себя как прежде, она, наверное, смирилась бы со временем и привыкла, но такие перемены только нервировали ее еще больше. Сначала гости, потом тот вечер у Д'Освальдо — маркиз все-таки отвез ее туда, как обещал, и от начала до конца держался так предупредительно, что никому, уж верно, даже в голову не пришло, как на самом деле он к ней относится. И Лавинии бы не пришло, не столкнись она раньше лицом к лицу с настоящим Астором Д'Алваро… Или, все-таки, не таким уж настоящим? Ну не могут же все эти милые люди, барон и баронесса Д'Освальдо и их соседи, много лет живущие рядом с маркизом, знать его так плохо, чтобы любить?.. А его, это было очевидно, все же любили. И уважали — даже прислуга, даже после того, как добрая ее половина едва не осталась на улице!
