Рука, занесенная над игральной доской, медленно опустилась вниз, пальцы сомкнулись вокруг золотого венца фигуры Правителя — и вновь разжались, так и не сдвинув ее с места. Тихий условный стук из ниши, где стоял диван, заставил верховного мага поднять голову. Нет, и сегодня, видно, партия останется незаконченной! Данстен эль Гроув грузно поднялся и, подойдя к темной нише между двух окон, потянул на себя стенной светильник. Из темноты раздался тихий протяжный срежет. «Опять пора смазывать», — с неудовольствием подумал герцог, делая шаг вперед. Темноту прорезала колеблющаяся полоса света: она медленно расширялась с каждой секундой; вот уже проступил золотой узор на обоях, стал виден отъехавший в сторону громоздкий диван, широкий квадратный люк, что скрывался под ним, плавно поднимающаяся крышка…
— Шевелись, — буркнул его светлость. — Ночь не бесконечная.
Над краем люка показалась голова — и тут же скрылась. Свет на мгновение чуть померк, до герцога донеслось чье-то тяжелое прерывистое дыхание. Данстен эль Гроув, сдвинув брови, торопливо шагнул к проему в полу.
— Демоны! — сквозь зубы прошипел он, увидев скорчившегося на ступеньках человека. Судя по кровавому следу на каменном полу тайного хода и побелевшему лицу гостя, без тварей нижнего мира и впрямь не обошлось. Верховный маг, чудом успев перехватить выпавший из рук человека масляный фонарь, поставил его на паркет и щелкнул пальцами. За спиной герцога вспыхнул в две дюжины свечей напольный канделябр, а роскошный пушистый ковер, повинуясь воле хозяина, споро свернулся трубочкой. Эль Гроув протянул руку навстречу гостю — и его скрюченное тело в жалких ошметках плаща плавно приподнялось над ступенями.
— Ваша светлость, — еле слышно пробормотал человек, силясь продолжить, но маг только раздраженно поморщился.
— Нишкни! После поговорим, главное, постарайся еще хоть пару минут продержаться. Где же тебя так угораздило?..
* * *
В покоях королевы Данстен эль Гроув появился только в четвертом часу утра. Ее величество не спала — не столько из-за всегдашней своей бессонницы, сколько от беспокойства, так сильно верховный маг опаздывал редко. Наверняка что-то случилось, и серьезное! Стефания, лежа в постели и глядя в потолок, на котором дрожали затухающие блики огня в камине, тревожилась. Придет или не придет? А если придет — то с чем на этот раз? Только бы не война, Геон еще не готов, и как раз самый разгар перевооружения! А если все-таки Данзар вновь всех опередил? Если войска Мэйнарда Второго уже сейчас штурмуют границу?.. Усилием воли королева уняла опасно разыгравшееся воображение. Начнись война — уж ее, надо думать, первой бы с постели подняли. «Да и разведка наша так-то не сплохует, — подумала ее величество. — Случись что, мы бы уже знали. Нет, здесь другое… Однако, рассвет вот-вот! Где его демон носит?» Стефания Первая нахмурилась — и почувствовав на лице знакомое дуновение холодного ветра, с облегчением улыбнулась. Всё-таки пришел!
Она уперла локти в перину и приподнялась на постели: мутный серый смерч уже растаял. Стоящий в центре комнаты верховный маг щелкнул пальцами, накрывая спальню защитным куполом, и шагнул к кровати. Королева, скользнув взглядом по своему гостю, нахмурилась:
— Данстен? Во имя богов, что с тобой?!
Его светлость неопределенно пожал плечами, торопясь опустить закатанные до локтей рукава черного камзола, но зоркость государыни недооценил — Стефания Первая успела увидеть то, что показывать ей не хотели.
— Что у тебя с руками? Это кровь? Данстен!
— Тише, тише, душа моя. Со мной все в полном порядке. А руки… Не обращай внимания, политика, увы, дело грязное.
Ее величество сдвинула брови. Это она и так знала. Но лицезреть своего верховного мага в настолько растерзанном виде ей раньше не доводилось: бурые пятна на руках соседствовали с такими же на правой щеке, камзол в нескольких местах был порван, а роскошная черная борода, гордость эль Гроува, сейчас напоминала растрепанную метлу. И это он называет «полным порядком»?
— Данстен, я не дура! — отрезала она. — И, слава богам, не при смерти, чтобы в глаза мне врать! Где ты пропадал? Что случилось?
Герцог, наскоро отряхнув пропыленный камзол, виновато крякнул.
— Прости, — сказал он. Подошел к кровати и присел на краешек. — Не хотел тебя напугать, но я и вправду совершенно цел. Кровь не моя. А вот это всё…
Он раздраженно махнул рукой. И поймав вопросительно-требовательный взгляд государыни, нехотя пояснил:
— Пришлось прогуляться к гроту. На одного из лучших моих агентов напали, он чудом выжил и только благодаря вмешательству богов, не иначе, смог до меня добраться. Помнишь, я говорил тебе о Дымке?..
Стефания Первая медленно кивнула.
— Так вот, прогнозы первого алхимика начали сбываться. Это не дурман, душа моя. И это хуже, чем оружие… Создатели Дымки как следует обкатали ее на никому не нужной мелочи и наконец взялись за дело всерьез.
— Она появилась в Мидлхейме?
— Да. Пару недель назад, в торговом квартале — старший сын купца Ярвиса, крупного торговца кожами и салом, имел неосторожность познакомиться с этой дрянью. Парень он с головой, поведения трезвого, год как женат: ни по притонам сомнительным, ни по веселым домам не ходок. А тут ни с того, ни с сего начал вести себя странно. Ярвисы — семейство почтенное, известное, при деньгах и репутации. Отец несчастного, заметив пугающие перемены в сыне, запер его от греха, в надежде, что тот «перебесится», и все будет шито-крыто. Информация о Дымке пока строго засекречена, так что об истинной причине бедствия купец знать не знал, грешил на помутнение рассудка — были у них в роду случаи.
— А что сын? Где он взял эту пакость, с его-то примерностью?
Верховный маг скривился:
— Бедняге ее подсунули в парфюмерной лавке. Причем не где-нибудь на окраине, а в самом центре столицы! Зашел он туда поздно вечером, по пути домой из отцовской конторы, хотел жене презент сделать. Ну и поднесли ему пару образцов — а потом горошину с Дымкой. Дескать, наимоднейший продукт, аромата и стойкости невиданных, на здоровье и настроение благоприятно влияет… У парня даже сомнений не возникло: лавка известная, приказчик знакомый. Развесил уши — и всё. Секундное дело. Того, кто Дымку ему подсунул, конечно же, не нашли. То ли ему за это щедро заплатили, и он сам смылся, благо, было на что, то ли, что вернее, убрали его по-тихому. Дело свое он в любом случае сделал. А молодой Ярвис вернулся домой уже обреченным. Первые дни в эйфории пребывал, потом, как закручивать начало, отец его под замок посадил — да толку-то? Дымка подчиняет с первого вдоха, но в овощ превращает не сразу, парень понял, как обеспечить себе свободу и, соответственно, новую дозу: присмирел для виду, «в себя пришел», а как папенька ослабил хватку — сынок тут же сбежал. До лавки той, правда, не дошел — в пути встретили. И вторую горошину уже задорого продали, — его светлость помрачнел. — Склады отцовские сжег. Сало-то жарко горит! А если учесть, что заказ на него и на кожи был государственный…
