— Гарет! — рявкнул маркиз, взглядом выискивая поблизости кого-нибудь из прислуги, но, как на грех, дом словно вымер. — Гарет, где тебя демоны носят?!
Со стороны кухни послышалось неторопливое шарканье подошв. «Чтоб ко мне смерть моя так спешила», — в сердцах подумал Астор, расстегивая мундир. Стянул его с плеч, набросил на спинку колченогого кресла у подножия лестницы и принялся за рубаху. Из коридора показался денщик.
— Звали, ваше сиятельст… О!
— Рот закрой, — огрызнулся маркиз, швыряя рубаху себе под ноги, и один за другим сбросил с ног сапоги. — Да не стой истуканом, пока я здесь в ящик не сыграл!.. Вели Пэт нагреть побольше воды, разведи огонь в прачечной и принеси туда мне сухую одежду. Ну?! Пинка тебе отвесить, чтоб шевелиться начал?!
Гарет, оценив растерзанный вид хозяина, поспешно отступил на исходные. Спустя мгновение из кухни донеслись встревоженные голоса и звон кастрюль. «Сам печь растоплю, — подумал Астор, стуча зубами. — А если все-таки обойдется, то подлеца этого завтра же лично выпорю! Не денщик, муха сонная, и пользы ровно столько же» Непослушными пальцами расстегнув ремень и кинув его поверх мундира, его сиятельство взялся за пропитанные грязью штаны — но успел только расстегнуть верхнюю пуговицу, уловив краем глаза какое-то движение на верхней площадке лестницы.
— А вы зачем встали? — подняв голову, нелюбезно поинтересовался он. — Возвращайтесь в постель, хоронить меня пока рано…
Лавиния, кутаясь в большой шерстяной платок, знакомо втянула голову в плечи и молча отступила от перил. Астор поморщился. Крикнул в сторону кухни: «Гарет, я в прачечной, не явишься через минуту — спать будешь на улице!» и, не глядя на жену, растворился в темном коридоре под лестницей.
* * *
Ванных комнат, уже лет пять как прочно обосновавшихся во всех лучших домах столицы и других крупных городов Геона, в поместье Алваро не водилось. И слуги, и сам хозяин по старинке обходились тазами, а если требовалось что-то посущественней, в прачечной на первом этаже имелась внушительная деревянная лохань для стирки белья, в которой при желании могло поместиться до трех человек.
Астор, закрыв глаза и откинувшись затылком на широкий деревянный борт лохани, нежился в теплой, еще пахнущей мыльным корнем воде. Тело уже согрелось, ушел противный озноб, на лавке возле стены хозяина дожидалось чистое белье, а в столовой — горячий обед, но его сиятельство покидать прачечную не спешил. Ему хотелось побыть одному. В тишине и покое, в тепле, ни о чем не думая, никому не отдавая приказов, чтобы не нужно было снова трястись в седле под проливным дождем и мерзнуть на продуваемой всеми ветрами заставе… Остаться бы в этой лохани навечно! Поймав себя на этой мысли, Астор криво улыбнулся и открыл глаза. Застава? Так ведь и дома теперь не лучше. Пустой взгляд маркиза Д'Алваро, устремленный в потолок, отяжелел. Лавиния. И ребенок, которого она носит — его ребенок… Сейчас, спустя долгих два месяца после того дня, когда он узнал, что станет отцом, Астора уже немного отпустило, но смириться со своим поражением он так и не смог. Его планы рухнули в одночасье, а надежда на то, что прежняя жизнь еще может вернуться, растаяла словно дым. Боги смеялись над ним, снова, и он все никак не мог понять: за что? Почему именно Лавиния? Не Ирлин, которую он любил и которая любила его, не все, кто был после нее, не Рута на худой конец — почему она?!
Очередная кривая улыбка тронула губы. Он вспомнил то утро, когда вернулся домой от Карлоса — получив известие о болезни супруги и нацепив личину примерного мужа. Доктор приехал раньше него и уже закончил: когда Астор вошел в дом, старик как раз спускался по лестнице ему навстречу, держа в руках свой саквояж. Увидев маркиза, он улыбнулся.
«Доброе утро, ваше сиятельство! — проговорил он. — Вижу, вам уже сообщили?..»
Астор кивнул. И довольно натурально изобразив волнение, спросил: «Что с ней? Что-то серьезное? Мне толком ничего не сказали» Врач все с той же добродушной улыбкой покачал головой.
«Не беспокойтесь, ваше сиятельство! Можете мне поверить, госпожа маркиза в полном порядке и совершенно здорова. Всего лишь обычный обморок, с женщинами в ее положении такое случается… Примите мои поздравления, ваше сиятельство!»
«С чем?» — севшим голосом переспросил маркиз Д'Алваро. Врач весело рассмеялся, очевидно, сочтя это шуткой, и Астор почувствовал, как земля уходит у него из под ног. «В ее положении…» В положении?..
«Но это невозможно!» — забывшись, вскричал он, однако доктор понял его замешательство по-своему. Переложив саквояж в левую руку, правой он ободряюще коснулся локтя застывшего соляным столбом маркиза:.
«Полноте, ваше сиятельство. Вы слишком рано записали себя в старики — а ведь вам, должно быть, всего лишь слегка за сорок? Для мужчины это не возраст. А ваша супруга цветущая молодая женщина, и я уверен, что в будущем она подарит вам еще не одного наследника… Так что поздравляю, ваше сиятельство, и не смею задерживать — госпожа маркиза уже пришла в себя и вам, конечно же, не терпится поскорее ее увидеть».
Астор заторможенно кивнул. Как прощался с доктором и провожал его до крыльца, он не запомнил. И к жене, конечно, не пошел — побоялся, что сорвется и наломает дров. В таком состоянии ему не то что глядеть на Лавинию — даже думать о ней было опасно… Кое-как придя в себя, маркиз Д'Алваро принял единственно верное решение — поскорее убраться из дома, поэтому вскочил на коня, которого еще не успели расседлать, и уехал обратно на заставу.
Увы, новости, подобные той, что принесло его сиятельству это несчастное утро, расходились по графству быстрее лесного пожара: на заставе все всё уже знали. Астор, из последних сил держа себя в руках, выслушал очередные поздравления и велел выкатить из погреба бочку вина — а дождавшись, когда все, кроме дозорных, хорошенько уберутся и забудут о нем, ушел в стойло к Неро. Пить было нельзя, пусть и очень хотелось. Напиться вдрызг, до беспамятства, только бы хоть на минуту забыть о том, что он оставил дома… Он сидел на земляном полу, привалившись спиной к шершавому боку дракона, вдыхая запах мускуса и сена, и задавался одним и тем же вопросом: как? Это бред, это невозможно, врач просто ошибся!.. Не верить человеку, который знал свое дело от сих до сих и лечил всю округу уже без малого полвека, Астор не мог, а верить — не хотел. Потому что это был конец. Если дочь эль Виатора и вправду беременна, избавиться от нее уже не выйдет. И значит, всю жизнь придется терпеть ее присутствие в своем доме, видеть, слышать ее каждый день… И ладно бы только ее! Но ребенок!.. Как такое могло случиться, как у нее вообще получилось забеременеть? Ведь он не может иметь детей! Он, в конце концов, не прикасался к ней целых два месяца! И вообще никогда не бы не прикоснулся, если бы знал, чем это закончится!..
Или дело не в нем? Ну не бывает же так — столько лет ничего, и тут на тебе, на пятом десятке этакая «радость»! Может, он, Астор, вовсе и не отец тому ребенку?.. Подумав об этом, маркиз покачал головой: кто бы на южной границе осмелился наставить ему рога? Д'Алваро, случалось, убивали за меньшее… Да и Лавиния не из тех женщин, ради которых рискуют жизнью. К тому же, она из дома-то почти не выходит, а там кроме Гарета (ну это уже полная чушь!) да него самого мужчин просто нет. И если это нежеланное дитя — его собственное, ему некуда теперь деваться. А если в результате родится мальчик… Астора прошиб холодный пот. Наследник, будущий глава рода Алваро, в котором течет проклятая кровь эль Виаторов? «Боги, за что вы так наказываете меня? Чем я это всё заслужил?»
