– Помедленнее! – потребовала я.
Он умоляюще взял меня за руки:
– Если король Джеймсон из-за меня отзовет свое разрешение остаться здесь… Холлис, моя семья…
Руки у него были шершавыми, но синие глаза смотрели мягко.
– Знаю, – вздохнула я. – Прошу, скажите, что вы уже закончили те вещи, о которых я упоминала, когда мы впервые услышали о визите короля.
Сайлас кивнул:
– Мы работали допоздна, чтобы сделать все до его приезда, но никто не сказал нам, когда именно нужно их поднести.
– Блестяще! – кивнула я. – Мне нужно написать письмо королеве Валентине.
Глава 17
Я стояла неподвижно, пока Делия Грейс зашнуровывала на мне платье, стараясь, чтобы оно сидело как влитое.
– Это так странно, – сказала она. – Как твои руки?
– Тяжелые, – призналась я.
Делия Грейс вернулась к свертку и достала еще один предмет.
– Это на голову. Но мы можем взять что-нибудь твое, если хочешь.
Вещи Валентины были прекрасны. Возможно, в целом работа не такая тонкая, как у короанских мастеров, но драгоценные камни были крупнее и дороже.
– Раз уж она это прислала, я надену.
Я ходила по покоям с книгами в руках, чтобы привыкнуть к тяжелым рукавам и головному убору. Когда я делала седьмой круг, пришли Сайлас и Салливан, одетые в лучшие наряды; свои изделия они принесли на черных подушках.
Салливан вошел следом за братом, придя в смятение при виде Норы и Делии Грейс. А я, хотя и страстно желала поговорить с Сайласом, сначала обратилась к его брату.
– Эти леди – мои подруги, – сказала я, касаясь его руки. – А вечером вам вовсе не нужно что-то говорить. Просто поднимите подушку, чтобы король Джеймсон мог принять ваш дар.
Салливан кивнул, осторожно улыбнувшись мне.
– А вы чему усмехаетесь? – спросила я, поворачиваясь к Сайласу.
– Ничему. Просто удивительно видеть вас в синем цвете Изолта. Вы могли бы сойти за девушку оттуда.
– Если подрасту на дюйм-другой и не буду высовываться на солнце.
– Наверное, – кивнул он, а потом понизил голос. – Я не знаю, поможет ли это что-то исправить, леди Холлис.
– Понимаю, – ответила я, поправляя тяжелое платье. – Но мы должны попытаться.
Раздался короткий стук в дверь – и тут же вошла Валентина, а за ней – ее фрейлина. Я выбрала для Валентины самое светлое из красных платьев, какое только смогла найти, почти розовое, и понадеялась, что оно будет хорошо сочетаться с ее кожей.
– Что думаете, миледи? – спросила она.
– Думаю, вы должны оставить его себе. На вас оно смотрится куда лучше, чем на мне.
Валентина улыбнулась, ей понравилась похвала. Когда она улыбалась, то становилась совершенно другим человеком.
– Руки кажутся такими свободными, – сказала она, поднимая их над головой.
– Не затруднит ли вас объяснить, почему леди в Изолте носят такие огромные рукава? – с легким раздражением спросила я.
Валентина засмеялась:
– О, это знак нашего высокого положения. Его смысл в том, что у вас есть средства, чтобы позволить себе излишки ткани, и что вам нет необходимости работать руками. Леди, живущие за городом, такие рукава не носят, ну, по крайней мере, не такие длинные. И к тому же эти рукава сохраняют тепло. В Изолте намного холоднее, чем здесь.
– А-а-а… – выдохнула я.
Да, в этом был смысл, однако я не собиралась перенимать подобную моду независимо от того, могу я позволить себе лишнюю ткань или нет.
– Мне сказали, что обед начался пятнадцать минут назад, так что все уже должны сидеть на своих местах, – предположила Валентина. – И я готова, если готовы вы.
– Прекрасно! Делия Грейс, Нора, будьте добры, возьмите с собой фрейлину королевы, чтобы вы успели сесть на свои места.
Они повиновались, и совершенно растерянная фрейлина Валентины вышла вместе с ними.
– Салливан, будьте добры, идите следом за королевой Валентиной, а вы, Сайлас, держитесь рядом со мной.
– Разумеется, миледи, – кивнул он и тут же тихо добавил: – Моему брату было бы легче, если бы он шел с вами.
Я опустила глаза, прежде чем набралась храбрости ответить:
– Но мне нужны вы. Пожалуйста.
Он долгое мгновение смотрел на меня, словно хотел сказать что-то в ответ. Наконец просто кивнул, и наша маленькая компания покинула мои покои.
Коридоры были почти пустыми. Всем хотелось присутствовать на пире, хотя бы просто ради обильной еды.
– Каковы шансы на то, что ваш король все еще злится? – спросила я Валентину.
– Весьма высокие. Он ничего не забывает.
– Как вы считаете, это может изменить его настроение?
Она немножко подумала.
– Ваш король кажется более рассудительным, чем большинство людей, и если вернуть ему хорошее настроение, это поможет. И если те, кто стоит ниже нас, увидят наше поведение, они попытаются нам подражать. Овца идет только туда, куда ее гонит пастух.
– Хорошее рассуждение, ваше величество.
Я внимательно посмотрела на Валентину, снизу вверх. Она на самом деле была очень хорошенькой, волосы у нее были почти того же оттенка, что мои, но кожа скорее напоминала молоко, чем мед. И она была настолько статной и высокой, что я даже на самых высоких каблуках не могла сравняться с ней ростом.
– Спасибо вам огромное, что согласились на эту проделку. Теперь я понимаю, что неправильно вела себя при нашем знакомстве, и от этого начало вышло неудачным. Но я не хотела вас задеть, и я благодарна вам за помощь.
Она небрежно отмахнулась:
– Вы меня не задели. Иногда это просто легче, понимаете? Помалкивать.
– Молчание – это не мой конек, – хихикнула я.
Валентина сжала губы, она явно и сама уже это заметила, а потом сказала:
– Несколько лет с короной на голове могут это изменить.
Мне захотелось спросить, что она подразумевает, но мы уже подошли к входу в Парадный зал. Мой желудок сжался от страха, я боялась, что мы, как и Сайлас, имея благие намерения, лишь ухудшим положение дел. Должно быть, Валентина почувствовала мою тревогу, потому что потянулась ко мне, и мы вошли в зал, держась за руки.
Сначала нас никто не заметил, но я услышала нервные вздохи и шепот, когда мы приближались к главному столу, а потом все затихли, ожидая, что произойдет дальше. Как только Джеймсон заметил это, он повернулся и посмотрел в центральный проход. Его взгляд остановился на красном платье, и губы начали растягиваться в улыбке, но тут он понял, что девушка в красном – не я. Его глаза тут же метнулись вправо от нее, а рот слегка приоткрылся, когда он узнал меня.
