«Хватит мечтать, дура!» — рявкнул внутренний голос, пока я любовалась двумя метрами чистого удовольствия, отдаляющимися от меня с каждым мгновением.
— Ничего такой, — согласилась Анна.
— Ты почему не в спецодежде? — ворвался в моё затуманенное сознание голос немецкого переводчика.
— А? — выдала я сверхгениальное восклицание.
— Ты идешь с нами на площадку. Давай собирайся, — терпеливо пояснил он. — Разве тебе не сказали?
— Нет. А зачем мне ехать?
— Мистер фон Вейганд попросил кого-нибудь из англоговорящих специалистов для составления протокола, — глядя на выражение полнейшей прострации на моем лице, парень и вправду недоумевал, зачем звать именно меня. — Так ты пойдёшь переодеваться?
Я не шла, я бежала.
* * *
Поездка оказалась настоящей пыткой. Для меня. Этот дебильный прикид — огромные ботинки, бесформенные штаны, куртка на три размера больше, идиотские защитные очки, которые совершенно не подходили к моему лицу, и каска. Каска была тем единственным, что выглядело на мне прилично. Но это в счет не шло. Я бы хотела сидеть перед мистером Сексом в чем-то более подходящем к случаю. Например, в лаковых сапогах, чулках и корсете. Или хотя бы в маленьком черном платье. А дальше мне бы хотелось не осмотра площадки и поисков прогресса в работах, а экранизации немецкого фильма тет-а-тет с Ним.
Помимо популярного слова «дерьмо», по-немецки я ещё знаю «задница». И Schade (жаль). И verbotten (запрещено). Не так много, чтоб пообщаться? Пожалуй, последнее слово я б вообще не стала использовать. Ему, моему мистеру Сексу, можно всё.
Я представляла нас в машине, потом на площадке, далее где-нибудь среди неустановленных рольгангов, на балках, на слябах, на… на всём, что попадало в поле зрения, я представляла нас голыми и слитыми воедино, ощущая, как между ног становится до одури горячо и влажно. Чувствовала себя озабоченной нимфоманкой. В тот день я думала о сексе намного больше, чем за весь прошедший год, и это пугало. Хотя страх остался где-то на задворках подсознания, сожранный похотью.
Работа была полной тупостью. Оказалось, что отныне все официальные протоколы составляются и подписываются начальством на месте преступления. То есть в цеху. И записываются исключительно по-английски. Фон Вейганд не знает английского, немецкий переводчик тоже, а посему есть я.
В общем, немецкий переводчик сообщал мне по-русски то, что нужно записывать, а я это на ходу переводила и записывала. Фон Вейганд целую вечность беседовал с начальником цеха, осматривал «прогресс». Никогда бы не подумала, что можно настолько долго осматривать то, чего нет. Я уже начала понемногу приходить в чувство. Вернее старалась сосредоточиться исключительно на мыслительном процессе. Получалось неплохо. Я пыталась не смотреть на фон Вейганда и не слушать его. В грохоте цеха я едва ли слышала немецкого переводчика, который сопел у самого моего уха. Это радовало. Потом наша «бригада» рассосалась. Начальник цеха и его свита отправились по делам, немецкий переводчик побежал исполнять поручения фон Вейганда. Так я осталась наедине с мужчиной моей мечты.
Он сказал что-то, но я не расслышала. Я бы подумала, что он обращается к кому-то другому, но никого другого рядом не было. Только он, я и грохот стана, ну, может, ещё рабочие на противоположной стороне. Пришлось посмотреть на него и придать лицу умное выражение. Фон Вейганд улыбался. Я тоже улыбнулась. Наверное, получилось глупо. К счастью, я не видела себя со стороны, чтобы сильно этому огорчиться.
Он подошел ближе, почти вплотную, а после наклонился и, вероятно, повторил свои слова. Повторил, почти касаясь губами уха. Я невольно поежилась.
— Не понимаю, — громко сказала в ответ по-английски.
Он кивнул и снова улыбнулся своей идеальной улыбкой. Уголки губ опущены вниз, и это делает самую невинную улыбку похожей на звериный оскал. Наполняет угрозой и скрытым смыслом. Мне было достаточно, чтобы нарисовать в мыслях абсолютно непристойное действо под аккомпанемент плети-семихвостки. Люблю я спецэффекты, ничего не поделаешь.
— Neun (Девять), — упростил он фразу, а потом взял меня за руку. — Abends. Gut? (Вечером. Хорошо?)
Я плохо поняла, чего он хочет. Девять. Вечером. Хорошо? О чем это он? Мысль вошла в голову, однако не находила мозг.
— Не понимаю, — промямлила я на чистейшем русском.
Он опять улыбнулся той самой улыбкой, от которой я могла ловить кайф вечно.
— Neun. Abends (Девять. Вечером), — повторил шеф-монтажник, а после вложил что-то в мою ладонь и сжал её в кулак. — Nine evening. Gut? (Девять вечера. Хорошо?)
Акцент у него был чудовищно-прекрасный.
— Ich warte (Я жду), — сказал он, продолжая улыбаться, а после снова продублировал на английском: — Wait you (Жду тебя).
Я не знаю, что делали мои мозги в это время. Наверное, плавились вместе со слябами в методической печи. А вот голова моя уверенно кивнула.
Появление вездесущего немецкого переводчика спутало карты. Фон Вейганд переключил внимание на него и, если б не грохот очередного листа, я б так и осталась стоять на месте. Немного отрезвленная, но совершенно обесточенная, я шла за мужчиной своей мечты и ненавистным немецким переводчиком.
Запихнув костюм, очки и прочее в шкафчик, я всё же решилась рассмотреть содержимое своей ладони. Знаете, ожидание праздника лучше самого праздника. Кажется, я мечтала о том, чтоб меня в ледяную воду окунули? Так вот, это произошло.
Передо мной был ключ. Ключ, открывающий врата в запретный мир. Ключ из рук демона-искусителя. Впрочем, ключ был самый обычный, просто с небольшой пластиковой биркой в форме пешки. С одной стороны номер 401, а с другой — название отеля.
Ключ от его номера? От номера неприступного шефа-монтажника фон Вейганда? Из-за моей придурочной сомневающейся натуры я не была уверена, что он действительно адресовал это мне.
«Кому ещё?!» — вопил внутренний голос.
За минуту я прошла путь от роковой соблазнительницы до оскорбленной невинности. Хор переливчатых голосов в духе «Он выбрал меня! Меня! Меня!», хлопушки и фейерверки разом стихли, когда воображаемый священник набросил на мои плечи белый плащ, где алым пятном расплылось греховное «А». Знак прелюбодеяния.
Немного нагло и самоуверенно предлагать подобное малознакомым людям. Хоть бы «пожалуйста» добавил. Пожалуйста, я хочу вас тр*хнуть в девять вечера. Звучит ведь?!
Я даже распрямила плечи и гордо вскинула голову, намереваясь пойти и вернуть ему ключ. Двинулась к зеркалу проверить, достаточно ли холодности в моём взгляде. И вот, глядя на себя, с пугающей ясностью осознала: плевать, что будет. Я иду к нему этой ночью.
Кстати, я уже говорила, что всё ещё девственница?
* * *
Гостиница смотрела на меня как на шлюху. Я сама чувствовала себя шлюхой, хотя оделась донельзя скромно. Простые черные джинсы, футболка неопределённого коричневого цвета. Отыгралась разве что на туфлях со шпилькой в пятнадцать сантиметров и губы накрасила ярко. Незаменимый Hypnoze также всегда со мной.
