Нет, в моей внешности не произошло разительных перемен, я не стала выше ростом, не увеличила грудь, и точно не успела бы сделать пластику лица. Но внутри… я пылала. Я была на грани… или за гранью?
Не знаю, как это происходит.
Внутренний подъем. Лошадиный выброс адреналина. Мое сердце отбивало чечетку, а кожа стала холоднее могильного мрамора. Мои глаза сияли. В тот вечер мне не нужны были бриллианты, потому что я сама сверкала на сто карат.
Это случается, когда ты балансируешь на лезвии между троном и плахой. Когда тебе до одури плохо и хорошо одновременно. Когда ты пытаешься одной колодой карт сыграть и с Дьяволом, и с Богом.
Но чуда не произошло. Мои чары не действовали на виновника торжества.
Мистер Секс. Окружен шлейфом из прекрасных дам, и этот шлейф курсирует за ним повсюду. Каждая женщина в зале (готова поспорить, некоторые мужчины тоже) рады любым жертвам за частицу его внимания. Теперь он был не просто чертовски-привлекательным и магнетически-сексуальным воплощением запретных удовольствий. Он был миллиардером.
При всей артиллерии природного очарования Стас меркнет рядом с господином Валленбергом.
Впрочем, никакой реакции. Ни малейшего намека. Совсем как в старые добрые времена, на заре наших отношений. Несколько общих приветственных фраз и стандартный комплимент для меня лично. Жадно ловлю его взгляд. Тщетно.
Больше не предвкушаю интересного. Танцую, говорю с какими-то людьми. Мир сливается в цветастое пятно. Чувствую себя заводной игрушкой, которую забыли выключить. В какой-то момент удаляюсь выпить бокал шампанского туда, где темно, уютно и меньше народу. Ускользаю от Стаса. Музыка, столпотворение людей… всё это давит.
Инстинктивно ищу укрытие. Уголок возле колонны. Делаю всего один глоток, когда горячие сухие пальцы смыкаются на моем плече, обжигая кожу знакомым жаром.
— Нравится? — тихо интересуется голос фон Вейганда над ухом.
— Что именно? — стараюсь отвечать в тон ему, но не могу унять дрожь. — Музыка? Люди? Вечер? То, что ты выделил мне минуту бесценного внимания?
Издевательский смешок:
— Злишься, — не вопрос, утверждение.
— Хотелось бы знать, что я не схожу с ума. Достаточно услышать, что ты это ты, только миллиардер и полиглот.
Его пальцы отпускают плечо и легонько, едва касаясь кожи, перемещаются к шее. Ласки оригинального жанра.
— Правда?
Хочется спросить, чего он добивается своим поведением, и какого черта, вообще, происходит. Я не сдерживаю эмоций.
— Ты как думаешь?! — звучит на тон злее, чем задумывалось.
Поворачиваюсь, чтобы встретить его взгляд.
Мой бог…
Я успела забыть, как он умеет смотреть.
— Нет смысла комментировать очевидные факты, — он мягко подталкивает меня в тень, туда, где нас никто не потревожит.
— Возможно, — делаю крупный глоток шампанского, мечтая, чтобы оно оказалось текилой.
— Захотелось стать простым смертным… эта фраза подходит по смыслу?.. Тебе не понять, каково это… всегда быть неприлично богатым, — он забирает мой бокал и допивает до дна. — Я могу попробовать роль шефа-монтажника, могу поиграть.
— Хорошие игры, — стараюсь усмехнуться.
— Ничего личного, Лора. Тебе это нравилось не меньше, чем мне. Если бы я рассказал всю правду, это стало бы скучно. Языковой барьер подстегивает эмоции, слова мешают. Скажи, что я ошибаюсь.
Мне нечего возразить. Мне невероятно стыдно за все сказанное прежде.
— Ты прав, — маска умеренного безразличия трещит по швам, но я стараюсь из последних сил. — Это была интересная игра. Спасибо.
Его пальцы чертят узоры на обнаженной коже, а у меня не хватает воли разорвать контакт.
Я успела забыть, что не достаю ему до плеча на самых высоких каблуках. Забыла насколько скучаю по его запаху и то, как кружат голову эти огненные прикосновения. Забыла о власти, которую надо мной приобрел абсолютно чужой и убийственно далекий человек.
Фон Вейганд притягивает меня за талию. Теперь он может ощущать безумный ритм моего сердца, слышать, как сбилось дыхание, и хуже всего… я могу чувствовать ЕГО.
— Не стоит благодарности. Попросишь — сыграем снова, — бросая вызов чарующим голосом, он склоняется ниже, совсем близко, опасно близко. — Ты на особом положении.
Пальцы касаются подбородка, приподнимают лицо вверх.
— Твой жених талантливый человек, но таланта бывает мало. При определенных обстоятельствах карьера стремительно пойдет вверх. Наша игра станет гораздо интереснее, если в ней появятся призы.
Да, текилы по-настоящему не хватает. Мучительно тянет на возмущение и обиженный возглас «за кого ты меня принимаешь?». Однако немного не в тему разыгрывать спектакль перед человеком, который протестировал тебя во всех позах.
— Какие призы желаешь получить конкретно ты? — поддерживаю светскую беседу.
Его руки выразительно сжимают мой зад. Вместо тысячи слов.
Оргазмично. Да, это в буквальном смысле оргазмично. Стоит ему сжать еще пару раз, и я за себя не отвечаю.
— Думаю, нам стоит прекратить этот разговор, пока не зашло слишком далеко.
Конечно, я не была уверена, что происходящее можно именовать «разговором», а на счет «зайти дальше», то его руки недвусмысленно оказывали знаки внимание моей заднице, и «дальше» находилось в процессе.
— Некуда спешить, — издевательская ухмылка.
— Не хочешь ли ты… — зависаю, подбирая синоним для «избавить мой зад от оккупации». — Отпустить?
Намек принят. Господин миллиардер отстраняется.
— Мой украинский номер снова включен. Позвони, когда… — он делает многозначительную паузу, снова наклоняется, чтобы хрипло прошептать на ушко: — … когда надоест изображать добродетель.
Но с первого раза соглашаются только шлюхи. И я по молодости.
***
— Интересный пеньюар. Где моя любимая майка с розовыми кроликами? — Стас потягивается на кровати. — Мы же собирались спать.
— Только не сегодня, — обольстительно улыбаюсь, подхожу ближе. — Я хочу тебя.
— Надо чаще выводить вас в свет, мадам, — он усмехается с небольшой долей напряжения в лице. — Ты это серьезно?
— Клоунский колпак остался в машине.
— Лора. Не думаю, что…
— Ты издеваешься? — сажусь на него сверху. — Или я недостаточно сексуальна сегодня?
— Сегодня ты сексуальна как никогда. Ты самая красивая женщина. Самая сексуальная. И… конечно, я хочу.
— Да, чувствую, что хочешь, — наклоняюсь, легонько целую Стаса, провожу ногтями по его груди.
— Но пусть всё будет правильно, — он перехватывает мои руки, по очереди целует каждую ладонь.
