Я вздрагивала от каждого звонка, от каждого шороха. Казалось, Стас придет и откроет дверь, объяснит все очень логично и привычно улыбнется. Это был кошмар, от которого нельзя проснуться. Мне становилось горько и стыдно за свое прежнее безразличие, за то, что никогда не проявляла эмоций, а скорее подставляла щеку. Я не представляла, как буду жить дальше.
Неведение. Хуже не бывает.
Когда твой близкий человек угасает от долгой и мучительной болезни, это х*рово. Знаю на собственном опыте. Когда твой близкий человек погибает внезапно, по нелепой и страшной случайности, это х*рово. Однако намного х*ровее сидеть и не иметь ни малейшего представления о том, где он и что с ним происходит. Иногда, кажется, что не знать легче, но, поверьте, хуже не бывает.
Если бы Стаса забрали в больницу с сердечным приступом, я бы просиживала под дверью палаты дни и ночи напролет, покупала лекарства, искала врачей. Если бы его убили… я знаю, как это прозвучит, но, честно, — было бы легче. Я бы рыдала, винила себя и всех вокруг, но рано или поздно найдутся силы понять и принять. Гораздо хуже — не знать и не иметь ни малейшего шанса помочь. Мучиться, разбирая догадки, думать, думать…
Двери клетки захлопнулись, но я даже не догадывалась, насколько эта клетка реальна.
«Хуже не бывает», — заключаю с опрометчивой критичностью.
Надо что-то делать, искать, рыть землю… но как?
Оставался всего один путь, последний шанс.
«Это же унизительно», — шептала гордость.
— Он может помочь, — разумно предположила я.
Если захочет. Если ты хорошо попросишь. Ты же понимаешь, как надо будет просить?
Злополучный номер фон Вейганда в списке контактов. Моя персональный ящик Пандоры.
Откуда этот ублюдок знал, что я не удалила его телефон? Впрочем, какая-то пружина внутри меня не позволяла обратиться с просьбой.
«А вдруг это он?» — закинула удочку мания преследования.
Он мог заставить любого человека исчезнуть. Ресурсы имеются. Но зачем? Это слишком даже для тебя, Лора. Сначала темно-магические ритуалы с крестиком, а теперь похищение жениха. Такие предположения обычно лечат галоперидолом в специально огороженных местах.
Нужно было занять руки да голову, я остервенело шерстила просторы Инета в поисках фактов. Про самого Вальтера Валленберга было полным-полно, а про его семью несколько занудных общих строк. Было известно, что у него есть жена, сын и внук. Никаких данных: ни имен, ни возраста, ни фото. Я могла любоваться на дедушку Вальтера, который был неплох, но особого интереса не вызывал. Я просмотрела его фото, которые относились к позднему периоду, несколько видео, прочитала много статей, даже пробовала переводить с немецкого… и все, что удалось узнать, — куча нудного бреда о делах компании 'Berg International', куда инвестировали, где и как отличились.
Краткое содержание предыдущих серий: с 60-х годов начался подъем бизнеса, много интересных (наверное, интересных кому-то другому, а не мне) дел в отношении строительства отелей, офисов и прочей огромной лабуды… строительная корпорация? Хм, не знаю, как оно правильно называется.
Меня интересовал семейный анамнез, а не успехи компании. Ни в одном интервью я не нашла чего-то стоящего. Валленберги скрывали частную жизнь, и мои любопытные глазки не могли видеть сквозь стены их золотого замка. Было бы занятно узнать на счет «нацистского периода», но помимо «дедуля служил там-то и признали невиновным» опять же — ничего.
Я прокручивала в уме нашу последнюю встречу, разбирала на атомы и пыталась понять, возможны ли дикие предположения мании преследования в реальности. Пожелал бы фон Вейганд привлечь мое внимание похищением Стаса?
«Еще скажи, что он следит за каждым твоим шагом, поставил по квартире «жучки» и камеры, допросил знакомых и собрал полное досье», — крутил пальцем у виска здравый смысл.
Когда ты долго не можешь решить, что конкретно стоит сделать, небеса посылают знак свыше.
***
Я возвращалась домой после очередного визита в милицию за новостями, которых нет.
Первый этаж встретил меня весьма подозрительным типом с неприятной рожей и сигаретой в зубах. Я не обратила на загадочного незнакомца особого внимания и смело прошагала мимо и наверх, где меня поджидало двое похожих субъектов. Сигарет у них не было, зато рожи — отвратнее не сыскать. Дверь моей квартиры приоткрыта, типы толкутся рядом. Самое время напрячься.
Оборачиваюсь — по ступенькам поднимается куряга с первого этажа.
Будь это крутой голливудский блокбастер, у меня есть все шансы спасти свой многострадальный зад. Надо ухватиться за перила и ласточкой сигануть вниз или продемонстрировать им чудеса акробатики и спуститься по ступенькам, исполняя сальто-мортале. Однако кино тут не пахло, акробат из меня хреновый и внутри, мягко говоря, шли за*бацкие химические реакции.
Вы, конечно, извините за подробности, но когда куряга довольно вежливо подтолкнул меня вперед, я в прямом смысле чуть не сходила в туалет. Я б и сходила. Просто нечем.
— Давай, — другой тип открыл дверь моей квартиры и гостеприимно приглашал вовнутрь. — С тобой хотят поговорить.
Я нервно повела плечами. Заорать, что ли? Хоть припугнуть их воплями…
Однако мрачные лица типов отбивали всякую охоту геройствовать. Как послушная овечка шагаю под мясницкий тесак.
— Вознесенский ждет, — продолжил тип, подталкивая меня дальше, а потом закрыл дверь.
Сначала моя голова не сообразила ничего стоящего относительно «Вознесенский». С тем же успехом тип мог сказать «Чайковский» или «Паустовский». Я даже не восприняла это как фамилию.
Знак свыше вальяжно развалился на диване, широко расставив ноги, и курил, демонстрируя полное отсутствие стандартных норм приличия. Пепел летел прямо на ковер, и мне стало немножко неприятно.
— Садись, — сказал непрошеный гость, кивая в сторону кресла напротив.
Таким тоном обычно отдают приказы собаке, о чем я бы непременно сказала ему, если бы ко мне вернулась смелость, и подох инстинкт самосохранения.
— Как поживает Стас?
Он щелчком отправил дымящийся окурок на пол, а после лениво растоптал его ботинком. Ботинки были явно дорогими, как его костюм, часы и перстень на правой руке.
— Стас пропал, его нет больше недели, — сбивчиво отчиталась я.
— Только не надо заливать, — он на мгновение скривился, а потом вдруг улыбнулся: — Ты девочка умная?
Была бы умная, не оказалась в говнище.
— Я слышал треп о его пропаже, но мы-то знаем, как все было, — доверительно произнес он.
Молчу, рассматриваю. На вид гостю лет тридцать, не больше. Лицо его можно назвать красивым, если бы не глаза, что-то в них неприятное клубится, отталкивающее и омерзительное, поэтому глаза портят все приятные впечатления. Выглядит смазливым бандитом из ментовских сериалов, на которые подсел мой папа. Смею предположить, он и есть бандит.
