Цивилизация? Не смешите.
Жалкие рабы собственных желаний в изнурительном поиске дозы. Уродливые рубцы на плоти Вселенной. Ничтожные плевки в бесконечности, мимолетные вспышки на изломах кардиограммы. Порой вверх, порой вниз. То затухаем, то набираем обороты.
Пожалуйста, снова.
Прошу опять.
Давай еще.
Сделай глубже.
Сделай горячо.
Коли прямо в вену.
Осторожно, не промахнись.
О, да.
Прекрасно.
Именно так, именно туда.
Прямо в кровь.
Ну, как? Нравится картина? Ничего не напоминает? Не вызывает стойких ассоциаций?
Странно, что нет.
Ах, ты не такой? Счастливое исключение?
Разумеется.
У меня нет зависимости от сигарет. Пытаюсь развеяться и чисто от скуки выбегаю на перекур каждые пятнадцать минут.
У меня нет зависимости от этого человека. Вовсе не жду его смс, просто от безделья терзаю мобильный, проверяю почту, изучаю аккаунты в социальных сетях до ряби в уставших глазах.
У меня нет зависимости от общественного мнения. Абсолютно не стараюсь произвести приятное впечатление на окружающих, получается автоматически. Задаю вопросы из вежливости, постоянно улыбаюсь, ведь не хочу никого обидеть, стабильно выручаю коллег по работе, тащу на спине весь отдел. Ответственность не напрягает, наоборот, очень воодушевляет.
Запишите стандартные отмазки, чтобы ненароком ничего не упустить.
Сплошь гордые и самодостаточные, счастливые и свободные от стереотипов люди. Вот любо-дорого смотреть. Жаль, звучит не слишком реально.
Тщеславие — любимейший из грехов. Естественный наркотик. Помните?
Дикие сердцем, одержимые голодом. Одержимые любовью, одержимые ненавистью, одержимые местью. Безнадежно больные люди.
Мы так по-детски боимся Ада и так по-взрослому не замечаем, что наша жизнь давно превратилась в Ад.
Мы не способны жить без напрасных жертв и дурацких страданий.
Намеренно создаем проблемы и вступаем с ними в отчаянный бой. Разрываем грудную клетку, стряхиваем вязкий горький пепел на самую важную мышцу в теле. Тревожим незатянувшиеся раны, поливаем текилой и посыпаем солью, принимаем внутрь с долькой лимона. Практикуем БДСМ, сами с собою и на других.
Почему?
Потому что нам это нужно.
Падать и подниматься, погибать и возрождаться, разбиваться и собираться по кусочкам, сначала погружаться в дерьмо, потом отмываться. Быть зависимыми. От чего-то или от кого-то — не принципиально.
Потому что пока сердце горит и пульсирует, пока качает кровь и содрогается от мучений, мы живы.
Мы живы, как бы не пытались отрицать.
Вопреки или благодаря роману с кокаином?
Не знаю. Не уверена. Затрудняюсь с ответом.
Тут уж кому что ближе. Либо сражаться, либо сдаваться. Даже в битве, где по умолчанию не существует ни победителей, ни проигравших, остается вопрос личных предпочтений.
Впрочем, одно скажу точно
Мы живы, пока чувствуем боль.
***
Cherchez la femme.
Ищите женщину.
Женщину с разноцветными глазами. С глазами голодной кошки. Женщину с острыми когтями. С когтями бездушного хищника. Женщину с ранящим именем.
Женщину по имени Ревность.
Она является без спроса и будоражит воображение, вдохновляет на безумства, распаляет ярость льдистой ухмылкой. Скрывает окровавленные пальцы под тонкой кожей дорогих перчаток, прячет губительное коварство за озорным сверканием бриллиантового ожерелья и уютной мягкостью норкового манто.
Очаровательная красотка, что не ведает ни стыда, ни совести. Восхитительная кокетка, что ловко перебирает натянутые струны чужих нервов. Лукавая прелестница, что сталкивает лбами, охотно манипулирует доверием и мгновенно вводит в заблуждение.
Она легко меняет маски, спешно создает нужные декорации, умело разводит покорных марионеток на эмоции, задорно хлопает в ладоши и наслаждается спектаклем с явным удовольствием. Принимает облик случайного встречного, обращается закадычным другом. Шепчет на ухо вредные советы, подстегивает к буйству оскорбленные чувства и заливисто хохочет, наблюдая за реакцией.
Гремучая змея, что обвивается тугими кольцами вокруг предплечья. Прожорливый монстр, что никогда не способен познать истинное насыщение. Первородный враг, что расставляет силки на живца и подстерегает отчаянных глупцов за поворотом.
Ревность не щадит никого. Никого ей не жалко. Ни тебя, ни меня, ни его.
— Жалко? — кривит губы в презрительной усмешке, берет хрустальный бокал, наполняет вином. — «Жалко» у пчелки, остальным оно без надобности.
Щедро сдабривает напиток ядом, предлагает испить чащу до дна.
— Не бойся, — завораживает гипнотическим взглядом. — Достаточно единственного глотка, потом не захочешь отрываться.
Разноцветные глаза сияют, будто драгоценные камни. Один точно сапфир, другой точно изумруд. Колдовские игрушки, дьявольские чары.
— Пригуби, попробуй, — обволакивает притворной нежностью. — Это очень приятно. Не сопротивляйся. Просто поддайся.
— Изыди, нечистая сила, — бормочу еле слышно, жмурюсь, разрывая зрительный контакт, и прогоняю искусительный мираж.
Прихожу в сознание и с ужасом вижу, что судорожно сжимаю гладкую поверхность бокала в дрожащих руках.
Бордовый напиток неистовствует, мутная жидкость тревожно бьется о прозрачные стенки. Кипит и пенится, желает попасть в привычную среду обитания.
Жаждет истязать очередную жертву.
Жаждет истязать меня.
Господи…
Спаси и сохрани.
Сама не отдаю отчета в происходящем. Сглатываю полынную горечь, отчетливо ощущаю запекшуюся медь на устах.
Ощущаю парализующий страх. Ужас перед неизбежной болью. Болью, которая затопит самую суть, лишь стоит последней преграде пасть.
Но это приятная боль.
Вынужденная необходимость, что поможет понять.
Такие как фон Вейганд никогда не отпускают свое. И в данном пункте мы ни на йоту не отличаемся. Пусть избираем абсолютно разную манеру поведения, интуитивно стремимся к единому результату. Слеплены из одинакового теста.
Держимся до последнего вздоха, вгрызаемся зубами, наносим удары вслепую, истекаем кровью и молча терпим. Лучше сдохнем, но не отдадим.
Это мое.
Это принадлежит только мне.
Тот, кто осмелится тронуть, умрет.
