Трахни.
Нет, он бы это не произнёс.
Разве что под действием тяжёлых наркотиков. Или опорожнив годовой запас виски.
А вдруг это не он, а его брат-близнец, случайно потерявшийся в детстве? Или версия попроще — засланец от Мортона?
Тьфу, засранец.
Хм, засланный казачёк.
Короче, шпион.
В современном мире сделать пластическую операцию быстрее, чем в туалет сходить. Но вот с имитацией роста придётся тяжело. Не каждый парень под два метра вымахает. Такое трудно скопировать. Хотя ничего. Поработают над коленками, растянут на дыбе. Голь на выдумки хитра, а чокнутые лорды тем более.
— Завязывай со «спайсами» — настоятельно советует внутренний голос. — И прекрати смотреть мексиканские сериалы.
Печалька.
Просмотр мексиканских сериалов под «спайсами» — моё любимое развлечение, последняя отрада, яркая отдушина промеж серых будней.
А теперь что?
Трахни.
Сама мысль о возможности подобного выглядит абсурдной. Полный сюрреализм. Никакой привязки к действительному положению вещей.
Скорее кролик сожрёт удава, отечественный кинематограф поднимется с колен, а я стану самой богатой женщиной во Вселенной.
Прочищаю горло и выдаю вслух:
— Однажды пыталась. Купила плётку, затянулась в корсет, отрепетировала грозную речь перед зеркалом, — вздыхаю и подвожу итог: — Облажалась капитально.
Фон Вейганд неожиданно отстраняется, отпускает лишь на несколько мгновений, а после резко обхватывает за талию. Вынуждает подняться, прижимается сзади.
— Кто сказал, что мне не понравилось? — дразнит жарким шёпотом.
Никто.
Инстинктивно облизываю губы.
Похоже, тебе и сейчас неплохо. Чувствую физически. Самой беспокойной частью тела. Той, которая вечно нарывается на приключения.
Телефон до сих пор у меня в руках. Значит, в зад упирается фотоаппарат.
Огромный, горячий, пульсирующий фотоаппарат.
Да, именно так.
Не отвлекаемся от повестки дня.
— К-как… — осекаюсь. — Как включить?
О мобильном не забуду.
Не надейся, не мечтай.
Держи слово.
— Очень легко, — трётся бородой о мою щёку. — Открой рот.
— То есть? — уточняю, нутром чую подставу.
— Выполняй, — повелевает коротко.
Подчиняюсь.
Исключительно ради любопытства.
— Умница, — хвалит за послушание.
Его пальцы медленно скользят по моим приоткрытым устам. Гладят и обводят, изучают территорию, закрепляют право собственности.
От этих прикосновений плавится мозг. Нет ни силы, ни желания сопротивляться. Хочется лишь таять и растворяться.
Невольно выгибаю спину. Отдаюсь течению, не пытаюсь остановить торнадо. Упиваюсь моментом.
— Высунь язык, — следует новое распоряжение.
— Что? — вырывается из груди приглушённый возглас.
— Дай мне свой язычок, — мягко повторяет фон Вейганд.
Наверное, стоит взбунтоваться или хотя бы насторожиться. Однако я не желаю думать и анализировать происходящее. Безропотно покоряюсь.
— Видишь, как просто, — он покрывает плечи небрежными поцелуями, с убийственной серьёзностью заявляет: — Открываешь рот, высовываешь язык, облизываешь головку…
— Какую головку? — выдыхаю поражённо.
— Члена, — бросает невинно. — Кажется так это по-русски — «головка члена»? Неужели ошибся?
Куда там.
Ошибаюсь только я.
Когда верю, что обойдётся без на*ба.
Ну, без грубейшего нарушения чётких условий обоюдной договорённости.
Хотя на*б звучит понятнее.
— Вообще-то, вопрос был про мобильный, — постепенно начинаю сатанеть. — Не увиливай, отвечай прямо.
— Если мне не изменяет память, мобильный понадобился, чтобы узнать про минет, — роняет с неприкрытой издёвкой, невозмутимо интересуется: — Закрепим теорию на практике?
— Так нечестно, — гневно цежу сквозь зубы. — Это мошенничество.
— А это, — ловко отнимает телефон, насмешливо заключает: — Вмешательство в частную жизнь.
Отстраняется и отступает в сторону.
— Забавно слышать такое от того, кто везде устанавливает камеры, отслеживает каждый шаг и собирает подробное досье, — парирую удар.
Резко оборачиваюсь, грозно взираю в лицо опасности. Пытаюсь метать молнии, сурово упираю руки в боки.
Проклятье.
Что я натворила?
Вляпалась по полной. По самые уши, если не сказать хуже. Или глубже. Напросилась на летальные последствия с неожиданным бонусом.
Господи, помилуй душу грешную.
Он же голый.
Сестра, дефибриллятор.
Ну, практически голый.
Разряд.
Из одежды на нём только полотенце, небрежно повязанное вокруг бёдер.
Разряд.
Полотенце, которое в любой момент может соскользнуть на пол.
Не смей. Нельзя.
Достаточного одного неосторожного движения.
Забудь. Ни в коем случае.
Конфликт принято завершать чем-нибудь достойным.
Нет.
Диким и безудержным сексом, например.
Разряд. Разряд. Разряд.
Приходится отпрянуть назад, вжаться в комод. Машинально стараюсь мимикрировать, превратиться в мебель, слиться с окружающим пространством.
— Ты в порядке? — спрашивает фон Вейганд.
Ограничиваюсь утвердительным кивком, отвожу взгляд, прячу глаза.
Но искушение всегда сильнее меня.
Просто не могу не смотреть. Не в силах удержаться от соблазна. Концентрация силы воли в моём организме ниже нуля.
Никогда особо не заморачивалась по поводу мужской внешности. Не обращала внимания на соответствие общеизвестным канонам красоты. Не сходила с ума по развитым мышцам, не вела учёт кубикам пресса. Не ловилась на бешенную энергетику и развратные флюиды.
Хотя кого обманываю?
Всегда была не против приковать Джерарда Батлера, Джейсона Момоа и солиста группы Oomph! к огромной кровати. Можно всех вместе. Можно по отдельности.
Кстати, последний парень сам виноват. Не стоит снимать тонко намекающие клипы.
Sex hat keine Macht. (Секс не имеет власти.)
Воображение, что ты делаешь. Прекрати.
