А потом всё замирает, даже воображаемая мелодия обрывается.
Резко отстраняюсь.
Отступаю, пока не поздно.
Облизываюсь.
Алкоголь наполняет фатальной уверенностью, толкает на суицидальные подвиги, подстёгивает к новым безумствам.
Сыто ухмыляюсь, одариваю противника бесстыжим взглядом. С упоением играю чужую роль.
Спектакль определённо заводит.
И не меня одну.
Член фон Вейганда стоит колом, ощутимо одобряет брошенный вызов, явно наслаждается подобным раскладом.
Не удерживаюсь от искушения, совершаю несколько выразительных движений. Бёдрами.
По кругу. Дразню, посягаю на запретную территорию, специально нарываюсь на суровое наказание.
Никакой реакции.
Не отталкивает, не пытается вернуть контроль.
Затаился.
Внешне расслаблен, насмешлив и безразличен. Но внутри закручивается тугая пружина, клокочет кипучее напряжение.
Хищник жаждет крови.
Огненные искры полыхают в мрачной черноте взора. Дыхание становится тяжёлым. На устах замерзает опасная улыбка.
Отлично, продолжим.
Краткий миг — и мои губы смыкаются вокруг сигары.
Чувственно. Откровенно. Эротично.
Похлеще, чем в грязном порно.
Мои губы не просто касаются табачного листа. Мои губы прижимаются к пальцам фон Вейганда. И курю, и ласкаюсь. Без помощи рук. Оригинальным образом.
Палач не в силах скрыть дрожь.
Удивлён хамским поведением. Сражается с желанием придушить. Изобретает куда более изощрённую казнь.
Ух, скорее бы.
Я только «за».
Действую осторожно.
Тут смолить в затяг не принято.
Не хилая папироска, вещь элитная. Нужно получать удовольствие от аромата, ловить мириады вкусовых оттенков. Кайфовать с умом.
Однако теория даёт сбой.
Терпкий дым вероломно проникает в лёгкие, противно скребёт нёбо, почти принуждает закашляться. От эпического позора спасает только невероятное усилие воли.
Закрываю глаза, чтобы скрыть подступившие слёзы. С облегчением выдыхаю. Нервно сглатываю, пробую беззвучно прочистить горло. Кажется, справляюсь.
Не провал, хоть и близко.
Сигареты лучше.
Проще и понятнее, особенно если с ментолом, прикольно холодят, оставляют приятное послевкусие.
А такие VIP-творения на любителя.
Экзотический микс древесины, кофе и какао. Тягучий и крепкий, оставляет на языке вязкую горечь.
Но мы же не соглашаемся на примитив. Настойчиво требуем эксклюзив. Ищем трудности и преодолеваем. Создаём проблемы, потом решаем. Упорно нарываемся на приключения.
Даже если это убивает.
Чуть отстраняюсь от сигары и намереваюсь прильнуть вновь.
Признаю. Я зависима. Не отпираюсь, не отрицаю. Я подсажена на иглу и сгораю заживо. Забываю бояться, смеюсь и погибаю.
Я хочу вдохнуть его. Всего. Полной грудью. Хочу впустить внутрь. Прямо по венам. В плоть и в кровь. Хочу отдаться так, как никто и никогда не отдавался.
Я ненормальная.
Сама лезу в петлю, сама бросаюсь на рожон, сама забираюсь на каменный алтарь для жертвоприношения.
Чокнутая. Безумная. Одержимая.
Желаю опять затянуться, впустить горячий едкий дым в лёгкие, наполниться им до отказа, насквозь пропитаться ядом.
Но у фон Вейганда другие планы.
Он небрежно проводит пальцами по щеке, задерживается на подбородке, чуть сжимает, вынуждая запрокинуть голову назад.
Теперь настаёт мой черёд вздрагивать.
Сигара тлеет совсем рядом, в опасной близости. Стоит лишь немного отклониться от намеченного курса и на коже расцветёт уродливый шрам.
Трепещу не от ужаса, а от возбуждения.
— Откуда это в тебе? — хриплый голос разрезает звенящую в ушах тишину.
Плавлюсь, словно воск под напором огня, принимаю любой облик, словно глина в руках умелого мастера.
Выгибаюсь, когда болезненно-сладкий спазм сводит низ живота.
Замираю в ожидании продолжения.
— Откуда? — повторяет экзекутор с обманчивой мягкостью, пристально изучает, вглядывается в подёрнутые шальной дымкой глаза.
Суть вопроса кажется сплошной загадкой, до смысла невозможно докопаться.
Едва разлепив губы, робко выдаю:
— Что?
Никакого ответа.
Точнее — никаких слов.
Фон Вейганд неистовым поцелуем впивается в мои призывно распахнутые уста. Утоляет голод без лишних церемоний. Буквально вгрызается.
Теряю нить повествования, путаюсь и сбиваюсь.
Понятия не имею, куда девается недопитый стакан и недокуренная сигара. Отправляют ли их аккуратно на стол, в пепельницу или швыряют к чёрту.
Scheißegal. (Пох*й.)
Жадные ласки, алчные прикосновения. Ненасытная похоть, вот к чему сводится целая Вселенная.
Разве бывает иначе?
Ощущаю спиной прохладу кровати. Это ненадолго. Очень скоро здесь станет невыносимо жарко.
Мой любимый мучитель постарается.
Тонкая ткань простыни больше не защищает тело. Её срывают легко и просто, будто обёртку с конфеты, будто подарочную упаковку. Треск материи заставляет встрепенуться, инстинктивно сжаться, плотнее сомкнуть бёдра.
Почему ему так нравится всё разрывать?
Горячие сухие пальцы властно и уверенно скользят по взмокшей коже. Обводят нервно подрагивающие плечи, опускаются к судорожно вздымающейся груди, больно сминают, вырывая из горла надсадный стон, замирают на несколько бесконечно долгих секунд и двигаются дальше. Исследуют рёбра, словно струны музыкального инструмента, играют, дразнят, исторгают мелодию страсти. Клеймят живот, оставляют обжигающие метки, вынуждая молить о большем. О гораздо большем.
Господи.
Боже мой.
Святые небеса.
Крупные ладони ловко перемещаются ниже, резко раздвигают ноги, не дарят ни единого шанса освободиться. Стискивают до синяков, принуждают закричать.
Слабо дёргаюсь, не успеваю подготовиться.
Кислорода ничтожно мало, а воздух накалён до предела.
Рваные толчки крови оглушают, взор застилает мерцающая алая пелена. Становится ужасно трудно дышать, откуда-то сверху обрушивается невидимая плита, гнёт к земле, обдаёт льдом.
Отчётливо понимаю — не спастись, не вырваться, не сбежать.
