Мне кажется или он действительно голый?
Морщусь и отворачиваюсь.
Забрался сюда в чём мать родила. Ни совести, ни стыда. Ни праведного ужаса перед фон Вейгандом.
У этого парня стальные нервы.
— Ты псих? Мозги на хрен вытекли? — удручённо качаю головой. — А я говорила не мешать «Розовые соски», «Глубокий коматоз» и «Бархатную кувалду». Запомни, коктейли только для местных. Не для иностранных неженок.
Моя любимая простынь. Чудесные наволочки. Удивительный ортопедический матрас. Старалась, подбирала.
Блин.
Хоть волком вой.
— Проклятье, — скорбно вздыхаю. — Теперь нужно провести дезинфекцию. Нет, не подумай плохого. Дело не в том, что ты гей. Я нормально реагирую на извращения. И не считаю тебя больным ублюдком. Просто природная брезгливость сказывается.
Ох, подфартило.
Не собиралась затевать стирку. Ненавижу убирать. А придётся. И пылесосить, и полы драить. И проветривать часами.
Господи, за что? Вот оно, да? Заслуженное наказание за посягательство на рай.
Присвистываю.
По ходу сюрпризы не заканчиваются. Дальше — больше. Из-под противоположного края одеяла возникает Маша. Светлые волосы всколочены, идеальный макияж безнадёжно испорчен. Глаза опухшие, разводы по всему лицу. Явно рыдала.
— И ты, Брут? — восклицаю с показной печалью. — Ну, какого чёрта. Осторожно, алкоголизм до добра не доводит.
Преступники застигнуты с поличным, однако не торопятся расколоться.
— Играем в прятки или в угадайку? — хмыкаю. — Никто ничего не объяснит?
Ребята по-прежнему немногословны, переглядываются, медлят и, наконец, синхронно поднимают руки вверх. Дорик — левую, Маша — правую.
Стальной блеск на запястьях трудно не опознать.
— Наручники? — подозрительно хмурюсь. — Пора вызывать санитаров. Вас необходимо изолировать и пролечить. Жёстко. Хотя нет, вдруг понравится. О’кей, ребята, давайте серьёзно. Что за х*рня? Вы укурились? Одурели от пьянства?
Не догадываюсь об истинной подоплёке, пребываю в сладком неведении.
Но счастье длится недолго.
— Они любовники, — хриплый баритон раздаётся за спиной.
В груди щемит, во рту пересыхает.
Даже страшно оборачиваться, внутренности замерзают.
Делаю усилие. Огромное, нечеловеческое, на грани предсмертной агонии. Поворачиваюсь на звук.
Как в замедленной съёмке, как в паршивом триллере.
Тщетно пытаюсь избавиться от кома в горле, сглотнуть не удаётся. Замираю и обтекаю, покрываюсь липкой испариной.
Передо мной стоит абсолютно неизвестный мужик.
Высокий, широкоплечий, весь в чёрном. Смахивает на мафиози. Строгий костюм, кожаный плащ, начищенные до блеска сапоги.
Детали различаю не сразу, дуло отвлекает.
— Это дробовик? — спрашиваю чуть слышно.
— Помповое ружьё, — произносит мягко, с лёгким акцентом.
И перезаряжает.
Твою мать.
Бл*ть.
Ну, на х*й.
Он его перезаряжает.
— Не волнуйтесь, — заявляет вкрадчиво. — Всё хорошо.
Очень хорошо.
Отлично.
Просто за*бись.
Красивый такой мужик. В моём вкусе. И по росту, и вообще. Симпатяга. Смуглый, с тёмными волосами и горящими глазами. С бородой. В татуировках. Костяшки пальцев щедро расписаны мрачными символами.
Я бы с ним замутила, если бы не фон Вейганд.
— Вы кто? — интересуюсь срывающимся голосом.
«Только не от Мортона, только не от Мортона», — умоляю мысленно, повторяю будто заклинание.
— Мурат, — следует исчерпывающий ответ.
Супер, это многое проясняет.
А нет, них*я.
Требую подробностей.
Он широко ухмыляется и повергает меня в шок. Никогда не видела ничего подобного. Хотя встречались более или менее схожие экземпляры. Но не настолько сексуальные.
Охр*неть.
Разве откровенное уродство может быть сексуальным?
Может, поверьте.
У этого типа все зубы золотые. Все до единого. Однако сей факт точно не мешает ему клеить баб и выглядеть горячим мачо.
Тр*хни нормальность, что называется.
Тр*хни и не надейся выбраться на поверхность.
— Я всё могу объяснить, — вдруг подаёт голос Маша.
Уже не важно, на повестке дня проблемы покрупнее.
— Это бред, какие там любовники, чушь, дерьмо собачье, — продолжает сбивчиво. — Ты же понимаешь, я бы никогда не…
— Они были голыми, когда мы пришли, — меланхолично обрывает Мурат. — Целовались. В кровати. Совсем без одежды.
— Мы?! — интересуюсь вкрадчиво.
Воздух покидает лёгкие, ледяной пот градом льёт по напрягшейся спине.
— Мы, — вновь улыбается и выразительно кивает в сторону.
Перевожу взгляд и диагностирую пару амбалов. Притаились по углам. Вот зараза. Ни на секунду нельзя расслабиться.
— Ничего не было, — твёрдо уверяет моя лучшая подруга. — Дориан и я не…
— Не успели? — нервно посмеиваюсь, ловлю её затравленный взор.
Чарующие ритмы наполняют моё сознание, уносят вдаль, увлекают в мир без горечи и лжи.
She was more like a beauty queen
From a movie scene
(Она была очень похожа на королеву красоты,
Из кадров кинолент)
Майкл Джексон помогает.
Но не навсегда.
People always told me
be careful of what you do
(Люди всегда меня предупреждали,
Остерегайся того, что делаешь)
Память услужливо подбрасывает яркие фрагменты. Сюжет расцветает, наполняется новыми красками.
And mother always told me
be careful of who you love
(Мама всегда мне говорила,
Будь осторожен с тем, кого любишь)
То, на что прежде не обращала внимания, внезапно оказывается главным. Мимолётные взгляды, непринуждённый обмен любезностями, случайные жесты.
Почему раньше не замечала?
Впрочем, я и группу бандитов в собственной квартире узрела не сразу. Сосредоточена лишь на фон Вейганде, настроена на единственную волну.
And be careful of what you do
'cause the lie becomes the truth
