(И подумай перед тем, как сделать
Потому что ложь становится реальностью)
В коридоре разбросана обувь, в зале — чужие вещи.
Я споткнулась, но не придала этому никакого значения. Как и всему остальному, всем существующим уликам.
Поздравляю, Подольская, в очередной раз капитально облажалась. Самое время ввести специальную награду. За неискоренимую веру в постоянно предающих тебя людей.
— Не спали, — глухо бросает Маша. — Никогда не спали.
— В смысле? — фыркаю. — Было не до сна? По высшему разряду? На запредельной высоте?
— Нет, — отрицательно качает головой. — Ты всё неправильно понимаешь.
— Вас заставили раздеться? — строю оправдательную гипотезу. — Насильно? Под дулом ружья? Уложили под одеяло?
— Типа того, — следует истеричный смешок.
И на сцене материализуется ещё один герой.
Между Дориком и Машей возникает знакомая, вечно лыбящаяся физиономия.
— Шучу, — скалится мой бывший парень. — Под дулом ружья держали меня, а эти твои голубки в постельку запрыгнули сами.
— Закурить не найдётся? — с надеждой обращаюсь к присутствующим.
Я сейчас умру.
От передозировки впечатлениями.
Организм жаждет никотина. Или текилы. Или щепотку цианида.
Офигительно красивый мужик с золотыми зубами — ладно, переварим. Измена фиктивного жениха — тьфу, ерунда. Предательство подруги — поболит и пройдёт.
Но Леонид — перебор. Не выдерживаю, перезагружаюсь.
— Да что бл*ть здесь происходит? — плюю на технику безопасности, хватаю Мурата за грудки. — Что за х*ета среди бела дня?
— Мы прибыли доставить посылку, — отвечает спокойно. — От господина Александра.
— От какого Александра? — совершенно не в тему проявляет любопытство Маша.
— От Розенбаума, — мигом отмахиваюсь.
— Они похитили меня, — жалуется бывший. — Затолкали в багажник, вывезли на кладбище, заставили раздеться и копать могилу. В мороз. На улице с*ка минус, а я голый землю рою. Я думал, что сдохну. Я…
— Заткнись, пожалуйста, — судорожно выдыхаю.
— Я хочу в туалет, — с извиняющимся видом поднимает скованные руки вверх. — Иначе прямо тут отолью. Без обид.
— Фу, ты охренел! — взвивается Маша, брезгливо кривится. — Не смей.
— Отливай, — пожимаю плечами. — По любому эту кровать теперь придётся сжечь.
Чёрные точки задорно пляшут перед глазами, виски охватывает болезненная пульсация. Желудок сводит мучительный спазм.
— Лора, клянусь, секса не было… я бы никогда…
— Ой, не заливай… утомил уже твой вдохновенный п*здёжь… Лора, она и ко мне подкатывала. Как-то под столом ногой…
— Лора, это враньё…
— … лезла ко мне в штаны, напрашивалась, но послал её… бл*! Какого толкаешься, бешенная стерва?!
Хочется заткнуть уши.
Хочется, однако нельзя, надо доиграть партию до конца.
— Хватит, — приказываю хлёстко. — Цирк уехал, а клоуны остались. Пора подвязывать. Thanks, Dorian, see you at the wedding. (Спасибо, Дориан, увидимся на свадьбе.)
Значит, вот на что намекал фон Вейганд. Специальные проверки провалились, зато спонтанная удалась на славу.
Ну, ничего, не страшно.
Зато все живы, в целости и сохранности, и даже мужик с золотыми зубами на правильной стороне, за нашу команду.
Две новости, по традиции — хорошая и плохая.
Мой будущий супруг отнюдь не гей. Порадуемся за него. У меня больше нет друзей. Пусть. Привыкну и смирюсь.
Истина гениальна и проста.
Если человек не обосрал вас с ног до головы, не всадил нож промеж лопаток по самую рукоять, не изрубил топором на части. Не спешите воодушевляться. У него банально не было такого шанса. А как появится, так не обессудьте. Каждый сам за себя, ничего личного.
Вас нагнут и отымеют при первой удобной возможности.
— Где ключи? — спрашиваю у Мурата.
Он молча подаёт мне желаемое.
— Разбирайтесь, — дарую свободу, бросаю равнодушный металл на кровать и ухожу.
— Постой, — Маша наспех оборачивается простынёй, догоняет меня в дверях.
— Зачем? — выдаю сдавленно.
— Я хочу всё объяснить, — произносит с нажимом. — Прошу, дай хотя бы несколько минут.
— Порыв ветра ворвался в комнату, сорвал одежду и принудил согрешить? — криво улыбаюсь. — Вы споткнулись и упали друг на друга?
— Нет, просто я устала, — кусает губы. — Всё слишком сложно, навалилось в момент. Бизнес, а дома другие неприятности. Отец собирается развестись с матерью. На личном сущий ад, без просвета. И мне захотелось лёгкости. Никаких обязательств, только ночь. Отдохнуть от всего этого кошмара. Я не думала, не соображала. Я просто устала, напилась и… я бы ни за что не… мы бы не сделали… не предали бы. Обычный поцелуй. Ничего не случилось.
— Понимаю, — согласно киваю. — Я не обижена. Честно. Работу продолжим, бракосочетание тоже не отменяется.
— Ты простишь нас? — осекается. — Меня?
— Конечно, — смеюсь, потом резко затихаю, с непривычной холодностью прибавляю: — Нет. Никогда.
Господи.
Закрываю глаза.
Откуда эта безумная боль внутри.
— Но не беспокойся, проблема не в тебе, — с трудом выравниваю дыхание. — Проблема в том, что я доверяю людям. А люди сраное говно. Здесь никто не виноват. Естественный порядок вещей.
Отступаю, и она не находит смелости продолжить беседу.
— Раз Лёлика сюда доставили, может, и меня подбросите? — обращаюсь к Мурату. — Только на кладбище рановато. До дома, я назову адрес.
— Как пожелаете, — заявляет мягко. — Господин Александр предполагал такой вариант, поэтому ваши вещи уже в багажнике авто.
О, да.
Господин Александр обо всём знает наперёд.
Дьявола не проведёшь.
Глава 17.1
Winter is coming. (Зима близко.)
Ой, мимо.
Wedding is coming. (Свадьба близко.)
Странный запах щекочет ноздри. То ли скошеная трава, то ли апельсины. Ацетон, растворитель, свежая краска. А может, просто кровь?
Не знаю. Пальцы дрожат, выводят неровные строки. Движутся по инерции, путают буквы в давно забытых словах.
Лежу на операционном столе. В окружении ослепительного света, в стерильной чистоте. Внутри активно орудуют хирургические инструменты. Острые лезвия стрекочут, порхают лихорадочно, будто крылья сотен тысяч бабочек.
