— Это за звонки Андрею, — произносит ровным тоном. — Не нужно отвлекать людей от важной работы.
— Я же только… — взвываю и осекаюсь.
— Это за обжорство, — прибавляет невозмутимо. — Нечего уродовать мою собственность.
Утыкаюсь лбом в прохладную столешницу. Очертания комнаты плывут перед глазами, толчки обезумевшего пульса оглушают. Безжалостные удары вгоняют в транс.
Теряю счет, теряюсь в пространстве. Трепещу и растворяюсь. Таю под жестокими руками, что столь умело переплетают боль и наслаждение.
А потом палач отнимает мое дыхание.
— Это за бизнес, — сообщает хлестко, елейно поясняет: — За сайт, который собираешься отдать своей подруге.
Как?!
Откуда он знает?
— Догадаться нетрудно, — мягко треплет за щеку. — Я в твоей голове.
Чуть отстраняется. Проводит пальцами вдоль позвоночника. Вверх-вниз. Дразнит. Опускается ниже, едва касается истерзанного зада.
— Ты везде, — дергаюсь по инерции, не надеюсь избежать неизбежное.
Тентакли нервно курят в туалете.
Жалкое подобие монстра. Смехотворная карикатура. Глупое и бесполезное создание. Ни капли не пугает.
Страх выглядит иначе. Облачен в идеальный деловой костюм. Криво ухмыляется и прожигает взглядом насквозь. У него темные, почти черные глаза, на дне которых отражается моя душа.
— Помни, — гладит по макушке, перебирает пряди волос. — Любая мысль, зародившаяся в этой прелестной головке, известна мне заранее.
— И что? — бросаю судорожно. — Что с того?
— Ничего, — резко тянет, вынуждает выпрямиться. — Ничего не стоит сжать сильнее и расколоть череп точно стекло.
Давно пора исповедаться, облегчить душу, однако я не ищу легкие пути. Выбираю самую сложную и опасную дорогу. Над пропастью, по прогнившему насквозь мосту.
Вперед, на верную смерть.
— Значит, ты против? — интересуюсь робко. — Возражаешь, если передам бизнес Маше?
— Поступай как угодно, — отпускает, отступает в сторону. — Верни мои деньги, остальным распоряжайся на свое усмотрение.
— Мог бы скостить, — нервно хихикаю. — Жадина.
— Прости, не намерен оплачивать твои угрызения совести, — поправляет пиджак.
— Не поняла, — протягиваю пораженно. — Вообще-то она почти переспала с моим женихом. В мой день рождения. Накануне моей свадьбы. Так почему я должна грузиться? Просто неприятно. Придумаю другой бизнес, пускай подавится дебильным сайтом.
— Забавно, — хмыкает. — Предала она, а чувство вины испытываешь ты.
— Бред, — отмахиваюсь раздраженно. — С чего бы вдруг?
— Ты не рассказала ей правду, — пожимает плечами. — Бракосочетание фальшивое, любовь наигранна. Маша уловила подвох, не сумела сдержаться и поддалась соблазну. Измена с фиктивным парнем не может считаться настоящей.
— Стоп, — кислота выжигает внутренности. — Действительно так думаешь?
— Если она запрыгнет на мой член, тебя отпустит? — спрашивает иронично. — Или по-прежнему будешь чувствовать себя виноватой?
— Плохая шутка, — мрачнею.
— Я не успею сосчитать до десяти, как она сбросит одежду и опустится на колени.
— Прекрати, — стискиваю кулаки.
— Куда мне ее отодрать, чтобы ты перестала страдать?
— Заткнись, — заявляю яростно, а после моментально трезвею под выразительным взглядом фон Вейганда и зажимаю рот рукой.
Хозяин мира, хозяин игры. Ему не нужно говорить, тратить слова попусту. Достаточно щелкнуть пальцами и любой истечет кровью.
Когда стальное лезвие застывает у яремной вены, лучше не дергаться.
— Я все равно отдам ей бизнес, — произношу еле слышно.
— Знаю, — кивает он.
— Злишься? — спрашиваю осторожно.
— Впечатляюсь, — широко улыбается.
Разворачивается, направляется к выходу, не собирается оборачиваться.
— Эй, — возглас вырывается помимо воли, медлю и скупо выдаю: — А продолжение?
Останавливается, замирает в пол-оборота.
— Какое? — интересуется недоуменно.
— «Игры престолов», — прикрываюсь юмором. — Мартин слишком долго пишет. Набросай за него пару-тройку томов.
Ступаю вперед, позабыв о джинсах, что спущены до лодыжек. Спотыкаюсь, больно ударяюсь о стол. Стеклянный член летит вниз.
Дефиле получилось не особо грациозным.
Но у фон Вейганда отличная реакция. Он подхватывает гордость моей коллекции, не позволяет разбиться.
— У тебя здесь широкий выбор, — возвращает ценный экспонат на место. — Уверен, найдешь чем заняться.
— Не издевайся, — отмахиваюсь, не решаюсь сформулировать просьбу прямо. — Прошу, заверши начатое.
Смотрит на часы.
— Через пять минут приедет Дориан, у вас будет около часа на прощание с родителями. Твоего мужа ждут срочные дела в Америке, необходимо решить множество рабочих вопросов, больше тянуть нельзя.
Будто ушат ледяной воды за шиворот. Возбуждение вмиг спадает, выветривается, оставляет вязкую горечь разочарования.
Уезжать? Уже? Так быстро?
Поспешно натягиваю штаны, застегиваю молнию. Почти не замечаю саднящую боль.
— И когда ты собирался сказать? — отчаянно сражаюсь с вновь подступившей истерикой, сдерживаю рыдания. — Почему не предупредил заранее?
Хотя плевать.
Легче бы не стало.
— Я не успею упаковать чемоданы, — бормочу сбивчиво. — Не соберу вещи.
— Купим новые.
— Вдруг мамы нет дома, сейчас разгар дня и у нее первая смена, — наклоняюсь, перешнуровываю кроссовки, украдкой смахиваю слезы.
— Все дома, — заключает ровно.
— Я… — запинаюсь и неожиданно признаюсь: — Я не хочу уезжать.
Не отваживаюсь подняться, изучаю его начищенные до блеска ботинки.
— А чего ты хочешь? — он прочищает горло. — Я должен представиться твоим родителям? Остаться тут навсегда? Или наоборот — исчезнуть?
Поразительно. Ни единой пылинки.
— Очень важно, чтобы кто-то верил в тебя, — тщетно стараюсь выровнять дыхание, поднимаю голову, ловлю горящий взор. — Особенно если ты сам давно не веришь.
Встаю, опираясь о стол дрожащими пальцами.
— Пожалуйста, — срываюсь на шепот. — Верь в меня.
И мне.
Молчу про Стаса не из упрямства. Не защищаю и не оберегаю. Просто не надо никого искать. Отпусти. Нам хватит другой крови.
— Верю, — следует лаконичный ответ.
