Как опостылевшую игрушку.
Как неодушевленный предмет.
Нет, нет, нет.
Фон Вейганд закрывает дверь.
Навсегда.
Здесь больше нет места для меня.
***
Я мертва.
Повержена. Похоронена. Заживо замурована.
У меня заканчиваются слова.
Я под бетонной плитой.
Партия проиграна.
Фигуры расставлены по местам. Кого обратно под стекло, кого сразу в расход. Счет печальный. Минута молчания. Судьба ничего и никогда не прощает.
Но я не сдаюсь.
Я еще поборюсь.
Возьму паузу. Успокоюсь. Придумаю новый план. Разработаю очередной проект. Еще более безумный.
Я соберу остатки себя.
Сглотну.
Боль. Горечь. Отчаяние.
Я двинусь дальше.
Пусть гвозди забиваются. Пусть комья земли летят на плотно приколоченную крышку. Пусть надо мной уже сто раз прочли молитву.
Пусть.
Я сумею.
Я вернусь.
А пока…
Наощупь иду по полутемному коридору. Сдерживаю рыдания. Вытираю слезы тыльной стороной ладони. Измятый халат наброшен на плечи. Измятая гордость зажата в кулак.
Я возвращаюсь в свою комнату.
Я возвращаюсь к себе.
Прежде мне казалось, будто борьба — это подвиг.
Не уступать, не сходить с намеченного курса, добиваться цели. Вгрызаться. И выгрызать мечту. Теперь понимаю, все обстоит иначе. Борьба — это в порядке вещей.
Если ты упал, ты должен подняться. Других вариантов тут нет. Не важно как. Не важно где. Хоть даже захлебываясь в дерьме. Будь добр двигаться дальше. Выгребать.
Сломанные кости не являются оправданием. Ничто не является оправданием. Выход есть всегда, ведь ты создаешь его сам.
Единственный хозяин твоей судьбы живет внутри.
***
Холод заставляет вздрогнуть. Шорох ткани оглушает. Чувства обнажены, напряжены до предела. Сквозь сон все ощущается гораздо ярче. Бьет по нервам.
Я поворачиваюсь, поднимаюсь на постели, разлепляю отяжелевшие веки.
— Ты, — сглатываю так, что ком встает в горле.
— Ожидала увидеть кого-нибудь другого? — усмехается фон Вейганд. — С кем бы ты хотела просыпаться по утрам?
Он отбрасывает одеяло, сдергивает с меня простыню, потом направляется к окну, рывком раздвигает шторы. От каждого его движения веет сдерживаемой силой. Звериной яростью. Дикой, губительной. Такой, которая способна вырваться наружу и уничтожить все вокруг.
Цепь натягивается, звенья гремят.
Я невольно ощупываю шею.
— Извини, разочаровал, — продолжает нарочито елейно. — Но не все потеряно. У тебя еще есть шанс проститься со своим драгоценным.
— О чем ты? — от недоброго предчувствия стынут внутренности.
— Сама взгляни.
— Я не понимаю, — едва ворочаю языком.
— Давай, — кивает в сторону окна. — Смелее.
— Что там? — спрашиваю сдавленно.
— Посмотри.
Соскальзываю с постели.
Леденею.
На негнущихся ногах приближаюсь вплотную к фон Вейганду, замираю рядом, застываю, примерзая к полу. Взираю вперед. Прозрачное стекло мутнеет перед глазами. Пульс бьет по вискам, вынуждает содрогнуться. Мотаю головой, пытаюсь прогнать наваждение.
— Ну как? — насмешливо осведомляется мой палач. — Счастлива?
— Т-ты, — запинаюсь. — Ты солгал.
— Когда?
— Ночью, — моргаю часто-часто, стараюсь сдержать слезы.
По узкой тропе идет мужчина. Медленно, еле продвигается, опираясь на костыли. Он сгорблен, изранен, измучен. Но жив. Одна нога в гипсе. Одна рука перевязана. Но это детали. Главное — жив.
Зажимаю рот ладонью, стараюсь не закричать.
Внутри разжимается тугая пружина. Пистолет разряжен. Теперь можно спокойно выдохнуть.
Это Стас.
Ошибка исключена.
Вдруг картина меняется. Подъезжает автомобиль, тормозит, останавливается совсем близко. Открывается дверца, из салона выскакивает темноволосая девушка. Худая, высокая. Она моментально бросается к мужчине, обнимает, целует.
Его сестра.
Сомнений быть не может.
— Зачем? — закашливаюсь от волнения. — Зачем ты солгал?
— Это не Стас, — отвечает ровно. — Это Кевин Ломакс.
— Что? — выдаю пораженно, оборачиваюсь к нему. — Как в «Адвокате Дьявола»?
— Кевин действительно подающий надежды юрист. Сегодня он отправляется в Нью-Йорк, будет строить карьеру в известной фирме, — говорит спокойно.
— И в чем суть? — спрашиваю нервно. — Чего добиваешься?
— Убиваю его — рыдаешь, — хмыкает. — Оживляю — тоже недовольна.
— Я просто пытаюсь понять, — начинаю осторожно.
— Не надо, — обрывает. — Тебе не идет мыслительный процесс.
Отступаю на шаг.
Бездумно.
Инстинктивно.
Меня бросает в жар. От одного взгляда. Темного, мрачного, горящего. Пронизывающего, проникающего насквозь. Подчиняющего.
Я чувствую себя абсолютно голой. Даже в просторной пижаме из достаточно плотной ткани.
Поворачиваюсь, будто надеюсь спрятаться, скрыться от пристального внимания. Опять смотрю в окно, изучаю происходящее по ту сторону стекла. Судорожно выдыхаю.
Стас усаживается в автомобиль вместе со своей сестрой. Пара мгновений — черный джип трогается с места.
Все выглядит мирно.
— Куда они едут? — спрашиваю тихо.
— В аэропорт.
— Так легко отпускаешь?
Мертвая тишина.
Я не слышу даже бой собственного сердца.
Обнимаю себя, скрещиваю руки под грудью. Безотчетно пытаюсь защититься, отгородиться. Наивная.
— Я свое не отпускаю, — произносит фон Вейганд.
Его полные губы складываются в пугающей ухмылке. Клыки обнажены. Зверь готов впиться в мою глотку.
— А он твой? — выдаю глухо.
— Время покажет.
Почему это звучит как «мой»?
Мой.
С потрохами.
Как и все вокруг.
Как и весь мир.
— Снимай штаны, — холодно заявляет фон Вейганд.
— В смысле? — чудом удается выдавить вопрос.
