Лишь бы только…
Помнить. Грубые пальцы на разгоряченной коже. И под кожей тоже.
Глубже.
Еще.
Только для него.
Откликается.
То, что для других мертво.
Я разрежу свою собственную грудь. Резко. Рывком. Не рассчитывая миллиметры. Разведу ребра в разные стороны. Вырежу сердце. Вырву.
Я отдам себя голодным псам.
Нет.
На самом деле, я просто уйду. Исчезну. Соберу вещи, удалюсь. Испарюсь. Исполню волю гребаного Валленберга.
Но ощущается это одинаково примерно.
Я не верю?
В силу фон Вейганда.
В его победу.
Я верю.
Наверное.
Я хочу умереть. Раствориться в этой темноте. Перестать существовать. Раз и навсегда. Перестать чувствовать. Боль. Страх. Ужас.
Я хочу отключиться.
Отключить предчувствия.
Я хочу заткнуться.
Слабость?
Пускай.
Плевать.
Вдох.
Выдох.
Перебой.
Судорога.
Я вдыхаю.
Тебя.
И отпускаю.
По венам.
Я ввожу иглу.
Выжимаю шприц до упора.
Ты мой кайф.
Мгновение.
До.
И после приема.
Постель хранит твой запах.
И каждая моя клетка отзывается на это.
Жадно ловит.
Впитывает. Вбирает под кожу.
Внутрь. Вглубь.
Я всхлипываю.
Что-то режет глаза.
Что-то сдавливает горло.
— Ты совсем не веришь в него, — говорит Вальтер Валленберг.
В моей голове.
Не в реальности же.
По крайней мере, мне сперва так кажется. Ведь не может он и правда оказаться здесь. По-настоящему.
Просто фантазия. Плод больного воображения.
Но потом вспыхивает свет. Ослепляющий. И рушатся покровы уютной темноты. Рассыпаются. В пепел. В пыль. Эта перемена действует удушающе.
Я вздрагиваю. Обхватываю своё горло, будто пытаюсь ослабить веревку. Оглядываюсь вокруг. Моргаю. Часто-часто. Лихорадочно. Глотаю слезы. Захлёбываюсь. Закашливаюсь и трепещу.
Бойтесь своих желаний.
Поднимаю взгляд.
Погибаю.
Обмираю изнутри.
— Алекс, — выдыхаю я.
И практически сразу понимаю, что ошиблась.
Жизнь играет со мной злую шутку.
Опять.
— Это не правда, — бормочу я, нервно мотаю головой, слабо дергаюсь, тщетно пробую вырваться из плена пугающей иллюзии. — Это не так.
До боли знакомая фигура. В кресле у камина. До боли знакомая поза. Повелителя мира. Безупречный костюм. И осанка безупречна. Не хватает только бритого черепа.
Мужчина поднимается и подходит ко мне.
Шаг за шагом.
Он идёт.
А я все ближе к самому краю.
Я на грани.
Вокруг сгущается темнота.
Иначе почему черны его глаза?
Здесь светло. Вроде бы. Лампы пылают на полную.
Но зрачки расширены. До предела. Небо сожрано мороком. Его взгляд погружает в самое пекло. И обдает льдом. Его взгляд убивает.
А я думаю — кто он?
Кем был. Кем стал. Сколько судеб разрушил. Сколько жизней отнял. Скольких людей растерзал.
Я бы не хотела стоять у него на пути.
Никто бы не хотел. Не рискнул бы. Не посмел.
Да только не всегда есть выбор.
— Вы ошибаетесь, — говорю я.
Вальтер Валленберг насмехается надо мной.
Выгибает брови. С неприкрытой издевкой. С ядовитой иронией.
Боже.
Чертовски похоже.
Вот как он может?
— Я верю в Алекса, — заявляю твёрдо.
Он хохочет.
— Но вы должны, — запинаюсь, медлю и заявляю четче: — Вы должны ему помочь.
Хохот обрывается.
Кривая усмешка точно волчий оскал.
— Никогда, — мрачно чеканит барон.
— Я сделаю все, что захотите, — обещаю горячечно. — Выполню любой приказ.
Валленберг молчит.
Но его взгляд звучит гораздо громче слов. Скользит по мне. Выразительно. Вызывающе. Оценивает будто товар. Изучает лицо, перемещается ниже. К груди.
Я забываю дышать.
Почти.
На мне только тонкая ночная рубашка и не менее тонкий халат. Минимум нижнего белья. Никакого бюстгальтера. И этого явно недостаточно, чтобы ощущать себя в безопасности. Хотя от этого зверя никакая броня не спасет.
Кажется, любое мое движение — провокация. Неосторожный поворот. Вдох-выдох. И я помимо воли нарушу правила приличия. Покажу куда больше дозволенного.
Я горблюсь, сутулю плечи. Пытаюсь скрыться, закрыться. Хоть как-то. Повинуюсь инстинкту. Но это едва ли помогает.
Валленберг замечает все. Абсолютно.
— Немного голого тела. Очарование молодости. Непорочность, — произносит нарочито медленно. — Безумные старики, которых ты обслуживала в агентстве знакомств, всегда покупались. Верно?
— Что, — запинаюсь. — На что вы…
— Ты зачем ко мне пришла? — спрашивает холодно.
— Это комната Алекса.
— Это моя комната, — поправляет вкрадчиво. — Как и все здесь.
Он смотрит прямо в мои глаза. Не позволяет отвернуться. Не позволяет отвести взгляд в сторону. Держит будто на привязи. Не даёт ни единого шанса ускользнуть.
Откуда в нем вся эта сила? Откуда власть надо мной?
Он же враг.
Чужой.
Он смотрит на меня как хозяин смотрит на вещь. Ничего личного. Просто закрепляет право собственности.
— У тебя красивая грудь, — говорит барон, будто описывает новый сервиз или тумбу в гостиной, сухо констатирует факт. — Маленькая, но упругая. Торчащая. Такую не хочется выпускать из рук.
— В-вы… в-вы с ума сошли, — бормочу сдавленно.
— Мне нравятся красивые вещи, — произносит ровно.
— Хватит, — вспыхиваю. — Замолчите.
— Ты держишь моего внука за яйца, — холодно продолжает он, чуть прищуривается: — Думаешь, и со мной сработает?
