Вздрагиваю.
Что?
Кому?
— Oh, I am sorry I forgot (О, прости, я забыл), — чуть хмурится, а после ухмыляется еще шире, показывает зубы хищника. — This yacht I give to Alex. I can’t leave my boy without anything (Это яхту я отдаю Алексу. Я не могу оставить моего мальчика без ничего).
Черт.
Почему барон Валленберг смотрит на меня?
По-прежнему.
Прямо.
Как будто здесь нет никого другого.
Оглядываюсь по сторонам. Оборачиваюсь. Смотрю назад.
Я пытаюсь сглотнуть.
Лихорадочно.
В голове бьется только один вопрос.
Это сон или галлюцинация?
Разбудите меня.
— I confirm (Я подтверждаю), — подает голос адвокат.
Нет, нет, нет.
Невозможно.
Хватит уже.
Шутка затягивается.
И петля на горле все туже.
— Say something (Скажи что-нибудь), — вдруг шипит Сильвия, испепеляет взглядом фон Вейганда. — Or will you stay silent? (Или будешь молчать?)
Пара мгновений — глухой хлопок. Еще и еще. Нет. Не выстрелы. Аплодисменты.
Мой палач бьет в ладоши. Но такое чувство будто бьет меня. Под дых.
— Thank you (Спасибо), — заявляет с кривой усмешкой. — The best decision you’ve ever taken (Лучшее решение, которое ты когда-либо принимал).
Это не ложь.
Ощущаю кожей.
По живому.
Фон Вейганд говорит абсолютно серьезно. Не насмехается, не издевается. Хоть его губы и ухмыляются, он целиком и полностью одобряет поступок деда.
Почему?
Что происходит?
Очередная проверка.
Гребаная игра.
— Зачем?! — восклицаю я, вскакиваю на ноги. — Мне ваши деньги не нужны. Забирайте обратно. Не знаю, в чем тут загвоздка, и знать не хочу. Я не возьму от вас ни гроша.
— Поздно, — невозмутимо роняет Валленберг.
— Что? — задыхаюсь. — Что за чушь?
— Дело сделано, — продолжает ровным тоном. — Ты моя единственная наследница и оспаривать это бесполезно. Я никогда не меняю своих решений.
— Значит, сегодня будет исключение.
Бросаюсь к нему. Хватаю за грудки. Встряхиваю.
Моей наглости нет предела.
Я ураган.
Проклятая стихия.
Я забываю обо всех последствиях.
— Пишите, — говорю с нажимом. — Пишите документ заново.
Барон перехватывает мои запястья.
Отстраняет.
Обманчиво мягко.
— Я уже все написал, — чеканит он. — Это не черновик.
— Я отказываюсь, — нервно посмеиваюсь. — Отказываюсь, ясно?
— От моих подарков никто не отказывается, — обдает льдом.
Кто-то поглаживает меня по макушке.
Нежно. Осторожно.
Я дергаюсь.
— Лора, пожалуйста, — тихо произносит Элизабет.
— Вы… вы тоже знали? — запинаюсь. — Неужели и вы согласны?
Ничего не отвечает.
Заставляет снова присесть.
А Валленберг кружит надо мной точно коршун. Нависает мрачной скалой. Окутывает густой темнотой.
— Я помогу тебе, — говорит он. — Дам толковых людей. Они всему научат. Все покажут и подскажут. Конечно, ты не сразу научишься управлять компанией. Потребуется время.
— Время? — судорожно втягиваю воздух. — Вы вообще серьезно?
— Я даю тебе последний шанс.
— Что? — мои губы дрожат. — Чушь. Чепуха.
— Иначе он сомнет тебя.
— Алекс, — шепчу я.
Это моя молитва.
Так глупо.
Так отчаянно.
Звать того, кто никогда не вернется.
Того, для кого ты мертва.
— Алекса больше нет, — резко произносит Валленберг.
Правда.
Тут только адвокат и Сильвия.
— Хорошо, — согласно киваю. — Как скажете.
Расслабляюсь.
На миг.
И взрываюсь.
Я электрический разряд.
Чистая энергия.
Меня не остановить.
Вырываюсь. Бросаюсь к выходу. Выбегаю на палубу. Озираюсь по сторонам. Как одержимая.
Это яхта.
Отсюда нельзя просто взять и уйти.
Он рядом.
Близко.
На расстоянии удара.
— Далеко собралась? — насмешливый голос.
Этот вопрос как нож входит под ребра.
— Алекс, — улыбаюсь.
Проклятье.
Буду улыбаться всегда.
Даже когда он убьет меня.
— Стоило подарить деду спиннер, — хмыкает. — Бриллиантовые запонки давно ему осточертели.
Выходит на свет.
Заставляет поверить.
На долю мгновения.
— Я все отдам, — заявляю поспешно. — Ты же понимаешь. Это его дурацкая игра. Новый способ поиздеваться.
— Нет, — тихо произносит фон Вейганд.
— Что — «нет»?
— Все, — уголки его губ чуть дергаются. — Все — «нет».
— Я…
— Ты ничего мне не отдашь, — обрывает холодно и спокойно, без чувств. — Я ничего у тебя не возьму. Это не игра. Это твоя надежда.
— Какая надежда? — выдыхаю сдавленно. — Что за глупости?
— Лучший его поступок, — улыбается. — За всю жизнь.
Глазам больно смотреть.
Господи. Боже мой.
Эта его улыбка.
Слабая.
Едва уловимая.
Дьявол.
Она раздирает мне сердце.
И душу рвет на части.
Неизбежность.
Гребаная.
— О чем ты? — почти не дышу. — Почему?
— Он защитил тебя, — произносит вкрадчиво. — От меня.
— Я не…
— Я не остановлюсь.
— И не надо.
Холод пробирает до костей.
Сковывает нутро.
До судорог.
Шаг вперед.
Я хочу разорвать порочный круг.
Пара резких движений. Опускаю платье до живота. Вытягиваю руки через ворот, обнажаю грудь.
