Мое голое тело — моя единственная клятва.
— Смотри, — говорю я.
Запекшийся багрянец.
Расцветает.
Горит.
Пылает.
На бледной коже.
Это не просто рисунок.
Это клеймо.
Лаконичная надпись.
Meine.
Моя.
Прямо по сердцу.
По костям.
По жилам.
По венам.
Это печать.
Дьявола.
Моя.
Живая.
И мертвая.
Навсегда.
Не вырвать.
Не стереть.
Не изменить.
Это не просто внутри.
Это везде.
Незаживающий шрам.
Обряд на крови.
Это сильнее смерти.
Сильнее всего на свете.
— Meine (Моя), — глухо произносит фон Вейганд.
Подходит вплотную. Поднимает руку. Точно хочет дотронуться. Но вдруг застывает. Его ладонь замирает в воздухе над отпечатком его же ладони. Пальцы чуть дергаются и как будто даже дрожат, соскальзывают вниз. Обводят надпись. Не касаясь. Будто повторяют заклинание.
— Твоя, — тихо отвечаю я. — Только твоя.
Подаюсь вперед.
Хочу обнять.
Вернуть.
Хочу…
Но земля уходит из-под ног от холодного и хлесткого:
— Нет.
Он отдергивает руку.
Отворачивается.
Уходит.
— Алекс.
Я бросаюсь к нему.
В огонь.
Я обнимаю пламя.
Отчаянно.
Голыми руками.
— Хватит, — резко заявляет он.
Грубо отстраняет меня.
Отталкивает.
— Ну что мне сделать? — спрашиваю истерично. — Как мне вымолить прощение? Как исправить все?
— Приведи в порядок платье, — отрезает холодно. — И себя тоже.
— Пожалуйста, я…
— Ты свободна.
— Что? — выдаю чуть слышно.
Фон Вейганд сдавливает мое плечо. Так сильно и жестко, будто хочет обратить кость в порошок.
А я немею изнутри.
Я даже не кричу.
— Ты свободна, — повторяет ледяным тоном. — Бери этот шанс. Сделай так, чтобы я никогда тебя не нашел.
Глава 22.1
Tres metros sobre el cielo.
Три метра над уровнем неба.
Это любовь нормального человека.
А моя?
Тоже три метра.
Только под землю.
Сталь врезается в почву как в плоть. Пощады не ведает льдистый клинок. Вгрызается глубже, терзает и рвет. Сквозь морок густой проступает дорога. Под гроб.
Knock, knock.
Тук, тук.
Робкий.
Несмелый.
Звук.
Стук.
Я еще здесь.
Я пытаюсь.
Я хочу.
Достучаться.
До небес.
Knocking on Heaven’s Door.
Я на пороге.
Гребаная дверь.
Откройте.
В моих ушах рыдает дождь. Пульс содрогается от яростных раскатов грома. И что-то горячее стекает по щекам. Вязкое. Влажное. Что-то такое странное. Чуть солоноватое. Багряное. С четким привкусом металла. Застилает глаза. Забивается в горле. Комом. Острым. Огромным. Что-то ломает мне ребра.
Боже.
Боль.
Я не чувствую.
Или просто боли так много?
Я…
Вдруг это мерный шепот прибоя?
Гудит. Во взмокших висках. Бьется. Под озябшей кожей. Течет по венам цепенящей дрожью.
Я ступаю вперед.
Мокрый песок холодит босые ступни. Ветер сильнее. Прочь облака. Отсюда нет пути назад. На горизонте пылает кровавый закат.
Господи.
Сотри мои шрамы.
Сотри мои следы.
Притворись.
Что нас просто не было.
Что нас придумали.
Здесь царит тишина.
Здесь не место живым.
Тогда кто я?
В груди бьется дыхание.
Одно на двоих.
Дар.
Проклятие.
Ты.
Мой рай.
Ад для других.
За тонким прозрачным стеклом тонет в белом. Тот самый город. Которого нет. И никогда не было. Прогорклый чай остывает на устах. Там же тает снег. Недобрый знак.
Я вздрагиваю.
Будто.
Предугадав.
Жуткий.
Зловещий.
Звук.
Стук.
Knock-knock.
Тук-тук.
Чего ты боишься?
Девочка.
Моя.
Разве не этого ты хотела?
Так сильно.
Всегда.
Дай.
Я.
Тебя.
Обниму. Нежно. Прижму. Прямо к своему несуществующему сердцу. Сожму. До хруста костей. Обнажу. До мяса. Сорву с тебя абсолютно всю лишнюю одежду и устрою пир на свежей плоти твоей.
Встречай.
Самый страшный ночной кошмар.
Во плоти.
Я.
Тебя.
Обласкаю. До криков. До хрипоты. Когтями. Клыками.
Я.
Тебя.
Обглодаю.
И плевать на мольбы.
Я.
Тебя.
Дрожащую.
Бледную. Голую. Мокрую.
Беззащитную.
У стены. На полу. В холоде. В мороке. В камень вгоню. Выбью. И вобью. Изваляю по сырой земле. Исповедую так, что станет жарко в аду.
Я.
Тебя.
Отлюблю.
Вы… люблю.
Выебу.
Душу твою.
Чертову.
Мою.
Вырву. Вытрясу. Вытяну.
