Я здорова. Ничем тяжелее банальных простуд и отравлений не болела. Чертова ветрянка не считается.
Тогда от чего меня лечат? Зачем? Что происходит? Где я? Как вообще попала сюда?
Пустота. Ни единой догадки.
Я напрасно пытаюсь наладить контакт с персонажами сна. Русский они не понимают, английский тоже. А может, не хотят понимать меня?
Иногда они говорят. Друг с другом. На языке, который смахивает на немецкий.
Я пробую вспомнить. Хоть пару слов. Проверить.
Вообще, я должна знать немецкий язык на отлично. По крайней мере так написано во вкладыше к моему красному диплому. Должна — в теории.
В памяти всплывает: meine Schlampe (моя шлюха).
Это вряд ли подходит для того, чтобы разбить лед и завязать непринужденный разговор на вольную тему.
Meine.
Моя.
Моя, моя, моя.
Данное слово звучит в голове особенно громко. Будто ударяет громом. И дрожь пробегает под враз леденеющей кожей.
Я стараюсь не анализировать. Я не двигаюсь дальше. Я запрещаю себе.
Мир вокруг превращается в черно-белый фильм. Из моей реальности крадут все яркие краски. Оттенки серого занимают пространство.
Мне дают воду. Меня кормят. Сперва через трубочку, потом стандартным образом. Надо мной проводят опыты. Ощущаю себя подушкой для иголок. Иначе для чего так много инъекций? Зачем столько капельниц? Какие-то процедуры. Осмотры. КТ. Или МРТ? Интересно, найдут волчанку? А может, я просто попала на съемки нового сезона «Доктора Хауса»? Меня просвечивают со всех сторон, изучают с различных ракурсов. Детально. Осталось только снять кожу, порезать грудную клетку, добраться до нутра. Вскрыть. Прицельно. Напоследок. Осуществить занимательную вивисекцию.
Странно. Ощущение дежавю. Будто это все уже произошло. Но это не может быть правдой. Ну, не может же?
Я заблудилась. Я потерялась в темном лесу. Я перешла черту и теперь не способна вернуться обратно.
Я стучалась. Рвалась во мрак. Я пыталась ворваться в ад. Отчаянно. Безотчетно. Я молотила кулаками по равнодушному камню. Я окропляла нерушимую стену своей собственной кровью.
Я ждала. Я надеялась. Я верила. До конца. До последнего.
И однажды меня впустили.
В клетку.
К голодному хищнику.
Горящий взгляд. Дикий оскал. Острые клыки. Безжалостные когти. Зверь всегда остается зверем. И рефлексы у него звериные. Жажда сожрать добычу сильнее всего на свете.
Кричи.
Дергайся.
Вырывайся.
Умоляй о пощаде.
Это его заводит.
Распаляет похоть.
Слезы бегут по щекам. Веки щиплет. Жжет глаза. Соль разъедает изнутри. Как кислота, убивает все живое, добивает окончательно. Меня трясет. Пальцы впиваются в простынь. Пытаюсь подняться. Пытаюсь броситься прочь. Срываю капельницу.
Я открываю рот.
Я исторгаю вопль.
Очередной.
Немой.
Я застываю.
Задыхаюсь от боли.
Ощущение такое, будто грудь обливают раскаленным металлом. Снова и снова, раз за разом. По ребрам. Жестоко. Нещадно.
Я сползаю обратно.
Стекаю на кровать.
Новый укол.
Я не чувствую ничего.
Я просто падаю в черноту.
Отпусти меня.
Разожми ладонь.
Дай умереть.
Я и так мертва.
Я…
Я прихожу в себя через какое-то время. Порция лекарств. Серия процедур. Становится легче. Физически. Дозу обезболивающих препаратов постепенно снижают. Мой разум проясняется. Но я этому совсем не рада.
Я начинаю понимать, что не сплю. Я сопоставляю факты. Я осознаю, что прошло несколько лет с тех пор, как я устроилась работать на завод.
Я уволилась.
Я основала бизнес.
Но есть пара пробелов.
Я не хочу вспоминать.
Не хочу никогда.
Нет, нет, нет.
Глаза наполняются слезами. Дрожь сотрясает каждый позвонок, накрывает целиком и полностью. Тело охвачено ледяным пламенем.
Кажется, я что-то кричу…
Кажется.
Игла вонзается в плоть.
Отключаюсь моментально.
В комнате светло. Наверное. Ощущаю тепло. Точно солнечные лучи заливают мою кровать. Чуть дергаюсь, поворачиваюсь, вжимаюсь головой в подушку. Медленно разлепляю отяжелевшие веки.
В комнате светло. Но приходит он и отнимает все. Даже это. Мрачный. Темный. И впечатление такое, точно петля обвивается вокруг горла. В момент.
— Пожалуйста, — шепчу я.
Слез больше нет.
Трепета тоже.
Никто не сделает укол.
От моего палача.
Не существует антидота.
— Прошу, — бормочу я. — Уходи.
Требую невозможного.
Он и так ждал.
Долго.
— Пожалуйста, — лихорадочно мотаю головой. — Я не готова.
И никогда не буду готова.
Лучше убей меня.
До конца.
Лучше.
Что угодно.
Мир разлетается на части.
На осколки.
Острые.
Алые.
Кровавые.
— П-прошу, — запинаюсь.
Удар грома.
Я содрогаюсь.
Огромная ладонь накрывает мое запястье. Пленяет в горящем капкане. Сдавливает, будто закрепляет право на собственность.
Я погружаюсь в прошлое.
Реальность разломана.
Наш новый шеф-монтажник.
Господин фон Вейганд.
Нет, нет, нет.
Я хочу твою душу.
Возьму тебя всю.
Выпью. Выкурю.
Барон Валленберг режет меня.
Битым стеклом.
Нет, нет, нет.
Рычание хищника.
Грубый толчок.
Огромный член входит внутрь.
Хруст костей.
Боль вонзается в грудь.
Нет, нет, нет.
Я отшатываюсь.
Разрываю контакт.
Обнимаю себя руками.
Я оглядываюсь в поисках врача. Медсестры. Хоть кого-нибудь. Обычно мне делают укол. Обрывают пытку, отключают мой разум. Но я иду на поправку. Неизбежно. К сожалению. Слезы закончились. Дрожь больше не охватывает тело. Нервы приходят в нормальное состояние. Постепенно. Кости срастаются.
