Нет. Увы. Канкан выглядит реалистичнее. Хотя фон Вейганд обещал исполнить любой каприз. Интересно, как далеко я могу зайти в своей наглости?
— Приятного просмотра, — чеканит мой палач и направляется к двери.
— Уже уходишь? — вопрос вырывается автоматически.
— Я сделаю, как ты скажешь.
Замирает у выхода. Не оборачивается. Застывает точно статуя.
— Что-то не верится, — горько усмехаюсь. — Слишком хорошо звучит. Знаешь, говорят, кто нежно гладит, тот того убьет.
— Я сделаю все, — повторяет холодно.
Без тени насмешки.
Абсолютно серьезно.
— Заказывай, — выдает отрывисто.
Кого казнить.
Кого помиловать.
Кого стереть с лица земли.
Раз и навсегда.
Без следа.
— Хорошо, — шепчу чуть слышно.
Нажимаю на пульте кнопку «пауза», останавливаю самый ожидаемый в мире сериал, не бросаю ни единого взгляда на экран. Тишина наваливается на плечи, окружает и душит безжалостно. Тишина оказывается хуже зимней стужи.
— Поцелуй мои ноги, — выдаю глухо.
Я не верю, что говорю это.
Не во сне.
Не в мечтах.
Реально.
На самом деле.
Я не верю, что приказываю ему.
Вот так.
Прямо.
Фон Вейганд закрывает дверь.
На замок.
Раздается звонкий щелчок. Жесткий. Резкий. С точно таким же щелчком обрывается мое сердце. Ощущение, будто раскаленный свинец прошивает грудь насквозь.
Зверь приближается ко мне. Подходит к кровати вплотную. Накрывает мраком. Окутывает темнотой. Сдергивает простыню. Отбрасывает в сторону. Обнажает дрожащее тело.
Я зажмуриваюсь.
Просто не могу смотреть.
Боюсь узреть истину.
Он ударит меня.
Врежет.
Наотмашь.
Голову с плеч.
Точно.
Горячие пальцы накрывают мои лодыжки, обхватывают мягко, но крепко, будто живые кандалы. А в следующий миг что-то прижимается к ступням. Сперва к одной, потом к другой. Нежно. Убийственно нежно.
Я открываю глаза.
Дыхание сбивается.
Он и правда целует меня. Медленно. С огромным наслаждением. Прикасается губами к каждому пальцу. К пяткам. Поднимается чуть выше. Продвигается дальше. Скользит по коже языком. Явно упивается процессом.
Это не наказание.
Не унижение.
Награда.
Поощрение.
Он получает удовольствие. Обращает банальное действие в настоящее искусство. И даже если встанет на колени, все равно будет выше. Всегда. Во всех смыслах.
Фон Вейганд трется щетиной о мою лодыжку.
Он поцелует меня.
Везде.
Для него нет запретов.
Нет никаких недопустимых вещей.
Я вскрикиваю.
Дергаюсь.
Низ живота скручивает жуткая судорога. Боль врывается в тело ядовитой змеей, проникает в самое чувствительное место. Вонзается, словно железный шип.
Фон Вейганд тут же отпускает меня.
— Где болит? — спрашивает тихо.
Сгибаюсь. Обнимаю себя руками. Чуть покачиваюсь, стараюсь унять неприятные ощущения.
— Я не буду целовать тебя, пока окончательно не поправишься, — продолжает он. — Даже если прикажешь.
— Что? — не вижу связи. — Какая разница?
— Тебе нельзя возбуждаться.
Он укрывает меня простыней.
Бережно.
— Ты с ума сошел, — судорожно выдыхаю. — Я совсем не…
Влага выделяется между ног.
Толчком.
Очередная вспышка боли вынуждает заскулить, согнуться сильнее, заерзать на кровати в тщетной попытке обрести облегчение.
Проклятье.
Он знает мое тело гораздо лучше, чем я сама.
— Теперь так будет всегда? — выдаю сдавленно.
— Нет, только пока не заживет.
Фон Вейганд усаживается в кресло и включает сериал. Он делает именно то, чего я хочу. Переводит тему беседы. Спускает на тормозах. Тогда почему становится лишь хуже?
Я не могу смотреть «Игру престолов».
Не идет.
И все.
Люди готовы душу продать, чтобы увидеть хоть один эпизод раньше официальной премьеры. Да что там. Я сама готова была.
Правда, продавать уже нечего.
Моя душа давно у Дьявола.
С нашей первой встречи.
Я чувствую, он жаждет натянуть меня на свой огромный член. Физически. Я вижу, как напрягаются его желваки, как крепко стиснуты челюсти, как сильно сжаты кулаки.
Зверь на цепи.
Голоден.
Жаден до крови.
Он на взводе.
Оголенный провод.
Знает, что добыча близко. Почти голая. Податливая. Трепещущая. Влажная. Готовая. Ничто не помешает навалиться сверху, вжать в кровать и вогнать возбужденный орган до упора.
Но ничего не происходит.
Мой хозяин неподвижен.
Выжидает.
И дождется.
Однажды я сама приползу к нему на коленях. Буду тереться о его сапоги. Буду извиваться, умолять о ласке.
Это вопрос времени.
Фон Вейганд добивается любой цели.
Нет никаких исключений.
Я смотрю на обручальное кольцо. Пальцы немеют. Ощущение, точно ладонь придавило могильной плитой.
***
Шрамы исчезают. Постепенно. Раны заживают. Неизменно. По мне уже не и скажешь, что я жертва жесточайшего группового изнасилования. Врачи делают свое дело. На отлично. Позорные отметины стерты. Снаружи. А внутри?
Фон Вейганд приносит мобильный телефон.
— Ты можешь позвонить родителям, — сообщает, вручая устройство. — Никто не отследит вызов.
Я принимаю подарок. Осторожно дотрагиваюсь пальцами до экрана, оживляю сенсорный дисплей и невольно вздрагиваю, увидев дату.
— Время спешит, — усмехаюсь. — Как тут поменять?
Вхожу в меню, пытаюсь отыскать необходимые настройки.
— Не надо ничего менять, — говорит фон Вейганд.
— Эта дата, она ведь неправильная и…
