— Дом… домик, — судорожно выдыхаю. — Разбился.
— Девочка моя, — улыбается. — Я дам тебе сотню таких домов. Тысячу. Я уже выкупил это здание.
Сглатываю горечь.
Тоже улыбаюсь.
Изувеченная статуэтка.
Вдали.
На полу.
Пепел к пеплу.
Прах к праху.
Для тебя все просто.
Для меня — нет.
Никогда.
— Не бойся, — говорит он.
— Я не боюсь, — лгу.
Пальцы переплетены. Слиты воедино. Спаяны намертво. Точь-в-точь как линии чертовой судьбы. Пересечены.
— Обними меня, — шепчу сдавленно. — Крепче.
Подчиняется. Прижимает к груди.
Замираю. Едва дышу.
Ловлю момент.
Впитываю.
Нутром.
Так хорошо.
Что даже страшно.
Я буду и дальше улыбаться. Как последняя идиотка. Буду тянуться к нему вопреки всем законам логики. Наплюю на здравый смысл и брошусь в огонь. Я убью за него. Я умру. Отдам все, что есть. Все, что когда-либо было. Душу. Тело. До последней капли крови. Дальше. Больше. Хуже.
Я неизлечима. Безнадежна. Я больна.
— Ты же не отпустишь меня, — роняю надтреснутым голосом.
— Нет, — сжимает сильней. — Никогда.
— Да, — выдыхаю я.
Не отпускай.
Никогда.
Да.
Я уйду сама.
Я уползу.
Я…
Твоя.
С мясом.
До костей.
До самого нутра.
И даже глубже.
Только это ничего не меняет.
Слышишь?
Как бьется сердце.
Как стрекочет.
В груди.
Ничего.
Нет.
Я мертва.
Я свободна.
Я.
Не.
Твоя.
***
— What country do you like the most (Какая страна нравится вам больше всего)? — вдруг спрашивает медсестра.
Вздрагиваю, смотрю на абсолютно незнакомую девушку, как на привидение.
— Sorry — what? (Простите — что?)
— You haven’t told us yet (Вы еще не сказали нам), — мило улыбается она.
— I don’t remember when… (Я не помню, когда…) — осекаюсь.
Черт.
Вальтер Валленберг.
Точно — черт.
— France (Франция), — называю первое место, которое приходит на ум.
— That’s perfect (Отлично), — заключает медсестра. — Get ready at seven o’clock in the evening (Будьте готовы в семь вечера).
— And that’s all (И все?) — невольно удивляюсь. — Are there any additional instructions? Any details? Not even a hint? Nothing at all? (Никаких дополнительных инструкций? Никаких подробностей? Даже намека нет? Вообще ничего?)
— Don't be surprised (Ничему не удивляйтесь), — спокойно произносит она и удаляется.
Супер. Прекрасно. Просто закачаешься.
Как будто я могу удивляться хоть чему-нибудь в этой жизни. Теперь. После всего.
Наверное, мне стоит быть осторожнее. Задать пару наводящих вопросов, проверить подлинность связи с бароном Валленбергом, убедиться в правдивости первоначальной догадки. Нельзя строить доверие на единственной фразе про любимую страну.
Но мне наплевать. Даже если это коварный план Мортона. Даже если я направляюсь прямиком в ловушку. Наплевать. Пусть так.
Я готова броситься в бездну, сорваться с обрыва, разбиться вдребезги о скалистый берег. Я готова на все что угодно. Лишь бы только выбраться. Вырваться из проклятой паутины. Разорвать цепь раз и навечно.
Хотя признаю, лорд-психопат — не лучшая компания, дабы скоротать прохладный осенний вечер. Особенно если вспомнить его щедрые дары. Глаза. Сердца. Какой утонченный вкус у этого больного ублюдка.
Интересно, попади я к нему однажды, что бы он прислал на память фон Вейганду?
Ничего.
Я бы в пыль рассыпалась. Я бы растворилась в пространстве.
В моем мире существует только один мужчина. И только один мужчина вправе меня касаться. Иначе сгорю дотла, даже следа не останется.
Я стою на самом краю и понимаю, что мне больше не страшно. Я устала страдать, устала бояться. Я чувствую себя на тысячу лет, а мне же еще и тридцати не исполнилось.
Пора смотреть на вещи трезво. Без помощи не выберусь. И не важно, кто именно вытащит. Хуже не будет. Куда уже хуже?
Я подхожу к зеркалу, смотрю на себя. Провожу кончиками пальцев по гладкой коже.
Шрамов нет. Ни единого рубца не ощущаю. Однако внутри ничего не стереть, не исправить. Внутри на мне живого места нет. Не знаю, как дышу, как хожу по земле. Избитая. Изрезанная. Выпотрошенная.
Я осталась там. Навсегда. Во тьме. В холоде. В геенне огненной.
Это только оболочка. Подлатанная.
Часы показывают семь, а я до сих пор не ощущаю никакого воодушевления. Не верю, что сумею выскользнуть из логова хищного зверя. Даже если за мной явится другой зверь, не менее хищный, голодный до жестокости, коварный и беспринципный.
Я слежу за временем так пристально, что глазам становится больно.
Семь ноль один. Семь ноль два. Семь ноль три.
Минуты утекают все быстрее. Тает моя надежда.
Я стараюсь унять предательскую дрожь в теле.
А вдруг фон Вейганд обо всем узнал? Никто мне не поможет, не спасет, не вызволит из клетки. Я обречена на погибель.
Семь ноль четыре.
Нет. Не сдамся. Не отступлю.
Семь ноль пять.
Открывается дверь.
Моментально поднимаюсь.
Уже знакомая медсестра проходит в палату, вручает мне врачебную экипировку: халат, медицинскую маску, бейдж с неизвестным именем.
— Hurry up (Быстро), — говорит девушка. — We have one minute (У нас минута).
Подчиняюсь без слов. Наряжаюсь. Переодеваюсь в костюм доктора, едва шевелю заледеневшими от волнения пальцами. С трудом, но справляюсь. Киваю, подтверждая полную готовность.
— Now you’ll have to act on your own (Теперь придется действовать самостоятельно), — четко выдает инструкцию.
А у меня мороз по коже. Самостоятельно? Я уже забыла, как это.
— Go out and turn right (Выйдите и поверните направо), — продолжает девушка. — Walk till the end of the corridor. There will be an elevator there. Press block A, ground floor. Our taxi is waiting for you at the parking. Here is the car number (Пройдите до конца коридора. Там будет лифт. Нажимайте блок А, нулевой этаж. Наше такси ждет вас на парковке. Вот номер).
