Подхожу к огромному экрану. Изучаю доступные направления. Рим. Вена. Осло. Нью-Йорк. Сидней. Амстердам. Мадрид. Могу лететь в любую точку мира.
А тянет домой.
Невыносимо.
Я покупаю билет на рейс до Киева. Дальше разберусь по ситуации. Для поездки на автобусе паспорт не требуется. В поездах тоже редко проверяют документы. Могу добраться до родного города без шума и пыли.
Хочешь надежно спрятаться — выбери самое очевидное место. Там искать не станут. Не поверят в настолько идиотский план.
Страшное чувство. Доверия нет. Ни к кому.
Барон помог выбраться из больницы, зато теперь держит под присмотром, контролирует каждый шаг. Пожелает — сдаст внуку. А вдруг они вместе разработали данную схему? Иллюзия свободы. Идеальный вариант.
Глупая пешка не заметит подвоха. Вырвется на волю, ускользнет из клетки, потихоньку восстановится, остынет, начнет скучать. Через пару месяцев можно брать тепленькой, возвращать обратно в подвал. На цепь, за решетку. Или же под венец. Суть одна. Брак с ним — тюрьма.
Хватит, наигралась.
Я не буду зверушкой Валленбергов.
Я потеряюсь. Затеряюсь. Растворюсь в толпе.
Так.
Что сама себя не найду.
***
— Марiчка, швидше, швидше! (Маричка, быстрее, быстрее!)
Грузный господин резко вырывается вперед, с грацией газели ныряет под разделительную ленту, занимает очередь на таможню одним из первых, ловко обходя жалких лентяев, что следуют правилам и неспешно продвигаются по установленному проходу.
— Марiчка! Ти чого? (Маричка, ты чего?)
Тощая дама медлит, однако следует его примеру. Без особого труда проскальзывает между нерасторопными пассажирами рейса и прорывается к таможне.
— Вы ничего им не скажете? — возмущенно интересуется стройная загорелая брюнетка с гигантскими опахалами вместо ресниц. — Даже замечание не сделаете?
Сотрудница аэропорта зевает и отворачивается.
— А тебе завидно, корова? — парень в джинсовой кепке отталкивает брюнетку, плюхается на пол и проползает под разделителями. — Людка, погнали! Нужно еще на Крещатик заехать. Некогда нам в очередях плесневеть!
Вполне приличного вида леди в строгом деловом костюме опускается на колени, лихо ползет за ним.
У брюнетки сдают нервы.
— Быдло! — вопит она. — Рогули проклятые! Развелось их тут, ни в одной нормальной стране такого нет.
Срывает разделитель, расталкивает локтями всякий сброд, пробивается к ближайшему таможенному окну. Буквально швыряет паспорт на стойку. Эротично облизывает свои чувственные губы и авторитетно заявляет:
— Мой муж — дипломат.
Прелесть какая.
Загляденье.
Хорошо, я никуда не спешу. Могу вдоволь любоваться, наслаждаться происходящим, восхищаться колоритными типажами. Спокойно дожидаюсь очереди.
— Ви звiдки? (Вы откуда?) — спрашивает таможенник.
З пекла (Из ада).
Думаю я.
А вслух отвечаю:
— Из Мюнхена.
— Гарно там, мабуть (Хорошо там, наверное).
— Дома краще (Дома лучше).
Он смеется.
Не верит.
А зря.
Забираю паспорт, прохожу дальше, добираюсь до выхода. Размышляю о том, что неплохо бы замаскироваться. Перекрасить волосы, подстричься. Купить несколько париков, найти цветные контактные линзы. А еще нужны новые документы.
Где бы раздобыть очередную фальшивую личность? Куда обратиться?
Выхожу на улицу, вдыхаю полной грудью. Взираю на родное небо, на мрачные тучи сквозь которые понемногу пробивается свет.
— Посторонись! — раздается вопль.
Не успеваю отреагировать.
Железная тележка врезается в меня.
Сбивает с ног.
Прямо как судьба.
Падаю на холодный асфальт.
— Вот коза! — орет мужик. — Рот раззявила. Стоит как столб. Не двигается. Сама дура виновата, что я в тебя въехал. Могла бы активнее жопой двигать, а то…
Целую землю. Сплевываю кровь. Ощупываю враз опухший нос.
Отлично. Вот и халявная маскировка подъехала.
Поднимаюсь. Медленно, с трудом. Фокусирую взгляд, приближаюсь к сбившему меня мужику неровной походкой.
— Эй, ты чего, — будто чувствует неладное. — Ты куда?
Угрожающе поднимаю ладонь, призываю молчать.
Подхожу вплотную.
— Эй, ты… — он не успевает договорить.
— Я тебя люблю, — выдыхаю абсолютно искренне.
Заключаю его в объятья.
— Видать сильно башкой стукнулась, — бормочет испуганно. — Давай сейчас в больничку отвезу. Только заявление писать не надо. Никаких там тяжких телесных, сечешь?
— Я люблю этот народ, — продолжаю на полном серьезе. — Этот город.
— Ты не переживай, — гладит меня по спине. — Оно еще пройдет, отпустит.
— Я люблю эту страну! — восклицаю с чувством.
— Точно тронулась, — с ужасом выдает мужик.
— Нет, нет, — отрицательно мотаю головой, ловлю от этого банального движения нехилый приход. — Вы не понимаете. Я и не думала, что так сильно скучала. Правду говорят, какая бы Родина ни была, все равно она твоя. Тут и черпай силу. На своей земле.
— Ну, ты круто черпнула, — присвистывает. — Аж с чердака полилось.
— Я… я вернулась.
Скучали?
***
Я запрещаю себе думать о визите к родителям. Может быть, потом. Когда-нибудь. В другой раз. Но явно не сейчас.
Любимый город щедро встречает смогом. Родной завод трудится на полную катушку. Жаль, нос до сих пор отекший, не удается впитать свежий выброс целиком.
Я знаю только одного человека, которому могу доверять.
Добираюсь до окраины, вхожу в до боли знакомую многоэтажку, поднимаюсь на лифте, выжидаю пару бесконечно долгих секунд и стучу в дверь.
Хреновый план. Однако другого нет.
Надеюсь, повезет. Пора бы.
— Чего тарабанишь? — на пороге возникает беременная женщина, окидывает меня недобрым взглядом. — Тебе кого?
Я молчу.
— Лора?
За ее спиной возникает Леонид.
— Знаешь эту девку? — женщина оборачивается в его сторону.
— Это не девка, — резко произносит он.
— А кто тогда?
— Моя сестра.
— У тебя же брат.
