Представляю грядущую встречу. Живо. В красках.
Кино. Ресторан. Приглушенный свет. Тьма. Бар.
Чужая ладонь скользит по моей руке. От сгиба локтя до мелко подрагивающих пальцев. Легкий, едва ощутимый жест. Чужое дыхание на щеке. Заставляет дернуться, повести плечами, отпрянуть.
Зачем я здесь?
Жестокая ирония.
Чужой взгляд изучает мое лицо. Чужой голос рассказывает мне забавные истории. Чужая улыбка зарождается на чужих губах. Чужой аромат пропитывает пространство вокруг. И чужой смех режет чужую реальность на части.
Кто я?
Без тебя.
Чистая боль.
Агония.
Тошнота подкатывает к горлу. Желудок сводит мучительный спазм. Внутренности выкручивает болезненная судорога.
Я зажимаю рот. Вскакиваю, стрелой мчусь вперед. Чудом успеваю добраться до ванной комнаты. Оседаю на пол, склоняюсь над унитазом. Я делаю то, что стоило сделать уже давно.
Рву.
Связь с прошлым.
Цепь, чьи звенья крепче железа.
Узы крови.
Рву.
Долго.
Судорожно.
До ледяного пота.
Выблевываю свою гребаную любовь.
По полной.
Вытираю онемевший рот взмокшей ладонью. Отклоняюсь назад, прислоняюсь спиной к прохладной стене. Жар внутри сливается с холодом.
Одна мысль о другом мужчине рядом вызывает тошноту. Гадливость. Чисто физическую. Но собственная слабость еще хуже. Гаже. Омерзительнее. Жаль, голову нельзя очистить, как желудок.
Почему? Черт раздери. Почему не могу вырвать тебя из своего нутра? Выдрать. Разодрать память в клочья.
— Ты моя, — бьется в обезумевшем пульсе.
Виски гудят.
Моя, моя, моя.
До могилы.
Я сглатываю горечь. Пошатываюсь, однако поднимаюсь. Совершаю пару несмелых шагов, нависаю над раковиной. Открываю воду, умываюсь, чищу зубы. Тщательно полощу рот.
Я не сдамся. Не сегодня. Не так.
Я преодолею это. Я…
Удаляю номер Павла. Заместительная терапия не прокатит. Необходима самостоятельная реабилитация.
Рано мне ходить на свидания. Даже ни к чему не обязывающие и ничего не значащие. Я не готова общаться с людьми. Доверять. Строить нормальные человеческие отношения. Безобидная Настя вызывает конкретный напряг. Что уж говорить о левых мужиках?
Отправляюсь на кухню, придирчиво изучаю содержимое холодильника. Здоровым образом жизни тут и не пахнет. А зря.
Может, меня тошнит не только от психологических проблем?
Копченые колбаски. Черничные кексы. Сыр с плесенью. Креветки в чесночном соусе. Мидии в оливковом масле. Фисташковое мороженое. Клубника со сливками.
Пожалуй, стоит вызвать скорую помощь.
Заранее подстраховаться.
В моей продуктовой корзине не хватает лишь соленой селедки с молоком. При таком раскладе удивляет лишь то, что я не блюю двадцать четыре часа в сутки. Нон-стоп.
— Хм, — многозначительно выдает внутренний голос.
— Чего?! — взвиваюсь недовольно. — Еще тебя не хватало.
— Да так, — откашливается. — Ничего.
— Выкладывай, — бросаю мрачно.
— Ты же не хочешь об этом думать, — протягивает нарочито сладко.
— А ты хоть как не заткнешься, — парирую едко.
— Вот и поглядим, — явно издевается.
— Давай, — заявляю яростно. — Добивай.
— Странные сны, — разводит воображаемыми руками. — Не менее странные реакции организма.
— И? — хмурюсь.
— Догадайся, — припечатывает льдом.
— Подскажи, — цежу сквозь зубы.
— Он что-то сделал с тобой, — выдерживает паузу. — Там. В подземелье. Что-то жуткое. Гораздо более жуткое, чем кажется на первый взгляд.
— Отлично, — фыркаю. — Очередная бредовая теория.
— Ха, — выдает без тени настоящего веселья. — А ты вспомни его слова про эксперименты лорда Мортона. Прибавь тайный орден. Кадуцей. Прочие психоделические заморочки.
— Нет, нет, нет.
Лихорадочно мотаю головой.
— Он изменил тебя, — шепчет голос. — Перекроил сознание навсегда. Теперь ты не сумеешь ни сбежать, ни скрыться. Попросту не пожелаешь. Ведь тебя уже тянет назад. Неудержимо и неукротимо. Безнадежно.
— Хватит, — зажимаю уши ладонями. — Прекрати.
— Ты не выдержишь вдали от него, — шипит. — Без унижения. Без боли. Не сможешь. Другие мужчины никогда не станут заменой. Сколько ни пробуй, сколько ни пытайся. Тебя будет воротить. Тошнить от одного их вида. Взгляда.
— Молчи, — бросаю гневно. — Молчи.
— Ты сама приползешь обратно, — продолжает елейно. — Голая и готовая. Как он любит. На коленях. Ты не выживешь иначе. Только с ним. Разодранная. Растерзанная. На его члене.
— Заткнись!
Бью кулаком по столу.
Сгинь.
Нечистая сила.
Пропади пропадом.
Я завариваю чай. Крепкий. Черный. Без добавок. Я возвращаю контроль над телом и над разумом.
Нет ничего необычного. Никакой мистики. Все логично.
Нельзя вырвать часть собственной души. Нельзя избавиться от того, что вошло в плоть и в кровь. Вросло, насквозь пропитав самое твое существо. С мясом и до костей, прожигая до нутра. Нельзя убежать от самого себя.
Ты.
Рана.
Смертоносная.
Незаживающая.
Любовь моя.
Бога нет.
Нет Дьявола.
А ты…
Ты везде.
Даже если разбить все существующие на свете зеркала, твое отражение не исчезнет. Застынет внутри меня на века. Отразится в каждом ударе пульса.
Я твоя.
И не твоя.
Я умоляю.
Я прошу.
Пусти.
Дай уйти.
Просто позволь.
Разожми мою ладонь.
Я усаживаюсь в кресло, пью горячий чай крупными глотками. Включаю телевизор, бесцельно переключаю каналы. Повсюду царит Рождество.
Что за черт?!
Невольно кривлюсь, тянусь за мобильным, надеюсь потеряться в липкой паутине Интернета, найти прикольный ролик на ютубе, послушать новую чушь.
Взгляд цепляется за дату.
Усмехаюсь.
Какое совпадение.
