Я и нормальность — два взаимоисключающих понятия.
Некоторые вещи вообще не должны существовать в этом мире. Ядерное оружие. Рак. СПИД. Сифилис. Восьмой сезон «Игры престолов». Моя адекватность.
Я не доверяю людям. В принципе. Совсем. Ни за что. Никогда.
Я потеряна для приличного общества. Навсегда.
Лекция по вождению проходит мимо ушей. Почти не слушаю теоретическую часть. Слова обращаются в белый шум.
Смотрю прямо перед собой. Не вижу ничего. Ни превосходно обставленный кабинет, ни остальных учеников.
Думаю о дороге.
Выбирай. Поворачивай. Плутай. Путай следы. Тропа за тропой. Дальше и дальше, в дремучую чащу. Двигайся. Играй. Сражайся.
Каждый путь.
Каждый шаг.
Вдох.
Выдох.
Кто-то спустит курок.
И всё.
Всё абсолютно.
Сойдется в единственной точке.
***
Возвращаюсь домой под вечер. Уставшая, вымокшая под проливным ливнем, погрязшая в противоречивых чувствах. Снега больше нет, на горизонте маячит череда дождей.
Вставляю ключ в замок, поворачиваю и понимаю: дверь не заперта. Осознание сдавливает горло как железный ошейник.
Лучшая идея — бежать. Без оглядки. Не важно зачем. Не важно куда. Бежать как можно скорее. Подальше отсюда. Немедленно.
Я прохожу в коридор. Ставлю пакеты с продуктами на пол. Стягиваю насквозь мокрую куртку. Поборов дрожь, двигаюсь вперед. Замираю у порога гостиной.
Свет горит. Телевизор работает. На экране диктор с лучезарной улыбкой сообщает свежие новости.
Никого постороннего. Ни души.
Закусываю губу, нервно усмехаюсь. Сама забыла все выключить, еще и дверь не закрыла. Похоже, память играет злую шутку.
— Я очень по тебе скучал, — хриплый мужской голос враз проникает под кожу.
Куртка выпадает из моих лихорадочно подрагивающих пальцев.
— Ложь, — шепчу чуть слышно.
— Правда, — хмыкает.
Отшатываюсь в противоположную сторону, вжимаюсь в стену. Встречаю пристальный взгляд холодных голубых глаз. Ощущение точно рентгеновский луч прошивает тело. От этого человека ничего нельзя скрыть. Он каждого видит насквозь.
Наверное, таким и должен быть настоящий палач.
— Ты набрала вес, — ровным тоном замечает Вальтер Валленберг.
Рефлекторно складываю руки на груди, как будто пытаюсь защититься, закрыться, возвести между нами четкую границу.
— Да, и что с того? — хмурюсь. — Вам какое дело?
— Лишние килограммы очень вредят здоровью, — произносит невозмутимо. — Я проявляю заботу.
— Спасибо, — не в силах удержаться от гневной гримасы. — Без вас обойдусь.
— Тебе нужно переодеться, — вкрадчиво выдает он.
— Вы о чем?
— Выбери удобную одежду, — продолжает абсолютно спокойно. — Путь предстоит долгий, не поедешь же ты в мокром.
— Я вообще не поеду, — заявляю твердо. — Никуда.
— Вот как, — тонкие губы растягиваются в широкой улыбке, обнажая идеально ровные зубы хищника. — Так ты готова к встрече с Алексом?
Ха. Нашли чем напугать. Регулярно встречаемся. В сновидениях. Развратных. Горячих. Вернее, встречались. Теперь уже нет. А жаль.
Пора исправить расклад. Вернемся обратно. В реальность.
— Я нашел тебя, — говорит барон. — Значит, и он найдет.
— Где я совершила ошибку? — сглатываю. — Когда просчиталась?
Валленберг кладет папку на стол.
— Здесь новые документы. Паспорт, страховка. Даже диплом. Только не советую опять подаваться на учебу в Норвегии. Такси ждет внизу.
— Вы приехали, чтобы лично это вручить? — усмехаюсь.
— А ты бы поверила незнакомцу? — парирует он.
— Вам я точно не верю, — качаю головой.
— Справедливо, — кивает.
— Но не похоже, будто у меня есть выбор, — заключаю с горечью.
— Маргарита Орлова — красивое имя, — пожимает плечами. — Можешь остаться здесь. А можешь принять разумное и выгодное предложение.
— Убегать вечно? — смотрю на него в упор.
— Дать время, — роняет обманчиво мягко.
— Кому? — глаза обжигает боль, однако я не смежаю веки, не разрываю зрительный контакт, глотаю слезы, глотаю ком в горле. — Зачем?
Барон приближается вплотную. Его ладонь опускается на мое плечо. Чуть сжимает, словно желает приободрить.
— Пусть раны затянутся, — произносит тихо.
— Неужели не понимаете? — спрашиваю сдавленно. — Серьезно — не понимаете?! Эти раны не затянутся никогда.
— Тогда чего ты ждешь? — обдает арктическим льдом. — Беги, девочка, беги.
Отпускает. Отстраняется. Отходит в сторону. Окунается в полумрак, царящий в коридоре. Оставляет в объятьях одурманивающего ужаса.
— Кстати, доктор Шпайдель не успел поведать обо всех деталях, — бросает мрачно.
— Что? — запинаюсь. — Откуда…
— Мой внук слишком добр, — звучит нарочито елейно. — Его бывшая супруга отделалась легким испугом.
— Сломанная челюсть, — из горла вырывается истерический смешок. — Ожоги. Не очень-то вписывается в вашу версию той истории.
— Ей повезло, — выдает холодно. — Алекс разобрался с ней уже после выкидыша.
— Вы… вы, — осекаюсь. — Вы как будто сожалеете?
— От меня она бы живой не вышла.
Замерзаю изнутри.
А я?
Я бы вышла?
Дверь захлопывается.
Стягиваю мокрую одежду, бросаюсь к шкафу, действую лихорадочно. Дикая дрожь сотрясает тело. Нужно убираться подальше. Удирать. Немедленно. Сию минуту.
***
Две жизни.
Чужие.
Две чаши весов.
Это вечность.
Я держу папку с новой судьбой в заледеневших руках. Все старые документы собраны в потрепанный пакет, покоятся рядом со мной на заднем сиденье такси. Верное решение на поверхности. Не о чем переживать. Не в чем сомневаться.
Рассеянно слежу за дорогой. Ночные огни ослепляют. Крупные капли дождя хлещут по стеклам.
Я хочу исчезнуть. Раствориться. Сгинуть во тьме.
Моя мечта сбылась.
Нечего желать.
Жалеть.
Моя сказка. Красивая. Дикая. Злая. Тонет в крови, бьется в предсмертных судорогах, вопит в агонии.
