Зрелище вмиг завораживает.
Мириады всполохов. Словно драгоценные камни взлетают ввысь и прорезают тьму разноцветным, искристым сиянием. Пальба лишь нарастает.
А потом раздается пронзительный звук.
Торжественный. Триумфальный. Праздничный.
Черт раздери. Это же фанфары. Самые настоящие.
Дежавю.
Дивное. Дикое. До дрожи пугающее.
Что-то пробуждается на задворках памяти. Оживает. Скребется. Рвется на свободу, на поверхность. И тут…
Прямо по курсу возникает торт.
Моргаю. Очень стараюсь прогнать навязчивую галлюцинацию. Сегодня было совсем не до еды, поэтому мой разум явно плывет, играет злую шутку.
Проклятье.
Разрази меня гром.
Это действительно торт.
Огромный. Просто гигантский. Размером с одноэтажный дом.
— Нравится? — вкрадчиво спрашивает фон Вейганд.
И опускает меня на землю рядом с десертом.
Закрываю глаза. Потираю веки ладонями. Долго. Тщательно. Напрасно ожидаю, будто мираж исчезнет без следа.
Здоровенный свадебный торт не собирается никуда уходить. Не тает в пространстве. Не развеивается по ветру, словно дым. Упрямо остается на месте. Уничтожает остатки моего самообладания.
Нежный. Белый. Кремовый.
Очень соблазнительный. На вид.
Многоярусный. Обвитый замысловатыми узорами. Украшенный оригинальными элементами декора.
Тут и ангелы. И цветы. И лебеди. Даже озеро есть. Из глазури. А еще перламутровые жемчужины размером аккурат с мою бедовую голову. Короче, целый комплект смелых кондитерских фантазий.
— Ну, только стриптизерши не хватает, — наконец выдаю вердикт. — Точнее — стриптизера. Хотя здесь и полная бригада танцоров поместится без проблем. Можно реальный клуб замутить. Когда развратные ребята начнут выскакивать отсюда в залихватском танце?
— Такого ты не заказывала, — ровно замечает фон Вейганд.
— Как будто остальное…
Замолкаю. Зажимаю рот. Заглушаю крик, рвущийся из нервно вздымающейся груди. Судорожно озираюсь по сторонам. Осознаю суть.
Никаких стриптизеров. На подобное пожелание дури не хватило.
Но остальное. Все! Все до мелочей. До малейших деталей. Я и правда прежде озвучивала в качестве заказа.
Карета. Голуби. Фанфары. Фейерверк. Долбаный торт размером с одноэтажный дом.
Вот. Получите. Распишитесь. Глотайте. Не подавитесь.
Пышная свадьба в финале. М-да. Я сие действо чуток иначе представляла.
Во-первых, мы уже давно и благополучно расписаны. Теперь чисто имитируем процесс бракосочетания. Отыгрываем роли до конца.
Во-вторых, мечты должны оставаться мечтами. Поверьте на слово. Не проверяйте.
Голуби возвращаются. Эти мерзкие твари… хм, милейшие создания сурово и беспощадно обгаживают праздничный десерт, что как бы дополнительно намекает: ничего сладкого и приятного наш союз не ждет, а все светлое рано или поздно превратится в дерьмо.
Мир веками наслаждался «Чеховским ружьем». Давеча к нему добавился не менее яркий и любопытный «Тарантиновский огнемет».
Сама судьба готовила меня к этому.
Рок. Фатум. Каждый шаг на протяжении долгих лет вел вашу покорную слугу именно сюда. Прошу любить и жаловать. «Торт от госпожи Подольской».
— Алекс, — говорю я. — Ты лучший.
Беру его за руку. Хлопаю ресницами. Преданно взираю прямо в горящие черные глаза. Широко улыбаюсь. Буквально искрюсь от безграничного счастья.
И толкаю гада в торт. Изо всех сил. Не ведая жалости. Наваливаюсь сверху. Проламываю мягкую бисквитную стену. Погружаю нас в десерт. Закапываю в сладчайших слоях.
Крепко стискиваю кулаки. Гневно молочу по широкой груди. Выпускаю истинные чувства на волю.
— Самый лучший ублюдок! — больше не сдерживаю яростные вопли. — Подонок. Скотина. Сволочь. Урод! Да у тебя, гребаного психопата, в любой категории пальма первенства. Да чтоб ты…
— Спасибо, — его губы растягиваются в улыбке.
— Чего? — даже перестаю избивать врага, застываю от удивления. — Одурел? Ты… ты слышал? Или оглох?
— Я рад, — перехватывает мои запястья, переплетает наши пальцы.
— Чему? — спрашиваю глухо.
— Ты не боишься меня, — усмехается шире. — Опять.
Невозможный мужчина.
Невероятный. Непостижимый.
Неукротимый. Неистовый. Неудержимый.
Не… ненавистный.
Да. Именно так я должна думать. И чувствовать. Должна. Попросту обязана. Но почему с ним всегда настолько трудно?
Я достаю козырные карты. А он выбивает колоду из рук. Уводит почву из-под ног. Отбирает опору. Рушит абсолютно всю мою оборону. Медленно. Методично.
И самое ужасное, даже покрытый кремом и усыпанный обломками бисквитного коржа, фон Вейганд не выглядит глупо.
Бл*дь. Где справедливость?
Он толкает меня. Легко. И в то же время властно. Переворачивает на спину. Осторожно. Мягко. Оказывается сверху. Вдавливает в свадебное лакомство. Окунает в сладость.
— Хочешь это исправить? — задыхаюсь, захлебываюсь противоречивыми, раздирающими на части эмоциями. — Хочешь, чтобы опять боялась?
Тяжелый взгляд черных глаз сжигает дотла.
Его тяжесть. Его сила. Сокрушительная мощь.
Я цепенею. И содрогаюсь. Почти ощущаю, как он раздирает пиджак, раздвигает мои бедра и берет то единственное, чего от меня жаждет. Жестким рывком вбивается в лоно. Вгоняет возбужденную плоть вглубь до предела.
Рвет на куски. Трахает. Насилует. Утоляет животную похоть. Снова и снова. Без жалости. Сливает внутрь горячее семя.
Я вещь. Игрушка. Шлюха. Бесправный зверек. И плевать, как красиво будет звучать мой официальный статус по документам.
— Я хочу скрепить наш брак первым супружеским поцелуем, — хрипло произносит фон Вейганд.
И что?
Мой ответ не требуется.
Плотно смежаю веки. Жмурюсь. Губы жжет от одного предвкушения неизбежности грядущего действа. Жадного. Жестокого.
Он и целует так, точно трахает.
Сжимаюсь в ожидании казни.
Давай. Вперед. Насилуй.
Кто тебя остановит?
— Но я ничего не сделаю без твоего согласия, — продолжает ровно. — Никогда не нарушу клятву. Не преступлю черту.
— Наша свадьба не в счет? — горько усмехаюсь.
— Тебя же не свадьба пугает, — заключает затравленный взор в горящий капкан, не позволяет ускользнуть.
