"Все это выглядит, – подумал Алан, – словно они не
хотят подпускать меня слишком близко... по крайней мере, не сейчас. Словно
здесь их театральные подмостки.
Шериф посмотрел вдоль обеих дорожек Лейн на то место, где он
надеялся найти укрытие в зарослях сумаха. Нигде не видно ни души – только
воробьи, и все они вернулись на тот склон, где стоял коттедж Уильямсов. Никаких
звуков, кроме сверчков и пары москитов, кружащихся вокруг его лица.
Хорошо.
Алан перебежал через дорогу, словно солдат на вражеской
территории, голова низко между приподнятых плеч, перепрыгнул большую яму и
скрылся в лесу. Оказавшись под прикрытием, он собирался дойти до дома Бомонта
как можно быстрее и бесшумнее.
Восточная часть озера Кастл лежала у подножия длинного и
полого холма. Лейк Лейн находилась посредине этого склона, и большинство домов
были настолько удалены отсюда, что Алан мог видеть только верхушки их крыш со
своей позиции, примерно на двадцать ярдов выше дороги, на холме. В некоторых
случаях дома вообще были не видны. Но он мог видеть дорогу и отходящие от нее
подъездные дорожки, и пока он не собьется со счету, все будет о'кей.
Когда он добрался до пятого отводного поворота после
подъездной дорожки Уильямсов, шериф остановился. Он посмотрел назад, чтобы
проверить, сопровождают ли его воробьи. Идея была странной, но никак не
покидавшей его. Он не заметил даже их признаков здесь, и ему вдруг пришло в
голову, не померещилась ли его возбужденному сознанию вся эта чертовщина с
птицами.
«Забудь это, – подумал он. – Ты не вообразил это. Они были
здесь... и они все еще здесь».
Он взглянул вниз на дорожку к дому Бомонтов, но ничего не
увидел со своего места. Он начал спускаться, медленно бесшумно двигаясь. Он
действовал настолько тихо, что был готов сам себя поздравить с таким
достижением, но в этот момент Джордж Старк приставил револьвер к левому уху
шерифа и сказал:
– Если ты дернешься, старина, основная часть твоих мозгов
окажется у тебя на правом плече.
Алан повернул голову очень медленно, чрезвычайно медленно.
То что он увидел почти заставило его пожалеть, что он не
родился слепым.
– Я догадываюсь, что меня вряд ли сфотографируют для обложки
«Голден Куилл»? – спросил Старк >журнал «Золотое перо» – о наградах и
премиях в области литературы>. Он ухмылялся. Улыбка показывала столько его
зубов (и пустых дыр в деснах), чем это смогла бы обеспечить самая широкая
улыбка нормального человека. Лицо было покрыто язвами, и кожа свисала целыми
лоскутами. Но не это вызывало особый ужас – тот, который превращал живот Алана
в мешок, содрогающийся от конвульсий и судорог. Что-то непонятное н неправильное
отражалось в структуре лица этого человека. Оно, казалось, не просто
распадается, а подвергается какой-то особой мутации.
Он, конечно, знал, кто стоит перед ним с револьвером, как бы
он ни выглядел. Волосы, безжизненные и облезлые, были когда-то светлыми. Плечи
по-прежнему были почти столь же широки, как у игрока в американский футбол со
щитками на плечах, локтях и коленях. Он обладал какой-то особой, легконогой
грациозностью, несмотря на то, что сейчас не двигался и смотрел на Алана с
добродушной усмешкой.
Это был человек, который не мог существовать, который
никогда не должен был существовать.
Это был тот самый мистер Джордж Старк, модный сукин сын из
Оксфорда, штат Миссисипи.
Все было правильно.
– Добро пожаловать на карнавал, старина, – мягко
приветствовал его Старк. – Ты движешься очень ловко для такого крупного парня.
Я чуть было не пропустил тебя сперва, и мне пришлось поискать тебя. Давай-ка
двинемся к дому. Я хочу представить тебя одной маленькой женщине. А если ты
сделаешь одно неверное движение, ты будешь мертв, а потом и она, и все ее
славные малыши. Мне нечего терять во всем этом большом мире. Ты мне веришь?
Старк еще раз усмехнулся ужасным разваливающимся лицом.
Сверчки продолжали свое треньканье в траве. Над озером прозвучал пронзительный
крик луня, парящего где-то высоко в небе. Алан от всей души пожелал бы
превратиться в эту птицу, потому что, когда он заглянул в глаза Старка, он не
увидел там ничего кроме смерти и, может быть, еще пустоты.
Он вдруг осознал с внезапной и полной ясностью, что никогда
больше не увидит жены и сыновей.
– Я верю в это, – ответил Пэнборн.
– Тогда выбрось свою пушку – и пошли.
Алан выполнил требование Старка. Тот следовал за шерифом.
Они вышли на дорогу. Затем перешли ее и начали спускаться по подъездной дорожке
к дому Бомонтов. Он был сложен из тяжелых деревянных щитов, почти так же как
это строят в Малибу, на побережье. Насколько мог видеть Алан, вокруг дома не
было воробьев. Совсем ни одного.
«Торнадо» стоял у самой двери, черный и сверкающий тарантул
под лучами уже угасающего солнца. Машина напоминала по очертаниям пулю. Алан
прочел надпись на бампере с очень небольшим удивлением. Все его эмоции как-то
странно притупились, он был словно во сне, но от этого сна ему вскоре придется
очнуться.
«Ты не должен хотеть думать об этом таким образом, –
предупредил он самого себя. – Думая так, ты наверняка будешь убит».
Это просто забавно, потому что он уже мертвец, разве это
неясно? Он был здесь, подходил на цыпочках к подъездной дорожке Бомонтов, думал
проскользнуть туда, как индейский разведчик, все как следует осмотреть и
выяснить... а Старк просто приставил свой револьвер к его уху – и вся игра
закончилась.
Я не услышал его, я даже не ощутил интуитивно его
присутствия. Люди говорят, что я очень ловок и бесшумен, но этот малый заставил
меня выглядеть так, словно у меня две левых ноги.
– Тебе нравятся мои колеса? – поинтересовался Старк.
– Сейчас, я думаю, каждый полицейский офицер в Мэне должен
полюбить их, – ответил Алан, – потому что они их ищут.
Старк радостно расхохотался.
– Почему бы мне и не поверить этому? – Дуло револьвера
слегка подтолкнуло шерифа в спину. – Заходи внутрь, мой старый дружище. Мы
здесь ждем Тада. Когда он прибудет, я думаю, мы будем готовы исполнить с Тэдди
рок-н-ролл.
Алан взглянул на свободную руку Старка и увидел чрезвычайно
странную вещь. На ладони не оказалось никаких линий. Совсем никаких.
– Алан, – воскликнула Лиз. – У вас все в порядке?
– Ну, – ответил Пэнборн, – насколько это возможно для
человека, оказавшегося в лошадиной заднице, я думаю, что да, в порядке.
– Ты и не должен об этому думать, – мирно заявил Старк. Он
показал на ножницы, которые он изъял у Лиз. Старк убрал их на ночной столик у
изголовья большой двойной кровати, вне досягаемости для близнецов. – Разрежь-ка
ее путы на ногах, офицер Алан. Но не трогай кулаки, по-моему, она уже сама их
освободила. Или ты не «офицер», а «шеф Алан»?
