– Шериф Алан, – ответил Пэнборн и подумал: «Он знает это. Он
знает меня – шерифа Алана Пэнборна из графства Кастл – потому что Тад знает
меня. Но даже когда ему это и не надо скрывать, он никогда не выдает всего, что
знает. Он хитер и лукав, как ласка, который процветает, таская кур из
облюбованного курятника».
И вторично жуткая ясность приближения к нему смерти
заполнила всю душу шерифа. Он попытался думать о воробьях, потому что они были
тем единственным элементов ночного кошмара, который, как полагал Алан, не был
знаком и известен Старку. Затем он подумал об этом еще получше. Этот мужчина
был слишком проницателен. Если Алан позволит себе надежду, Старк заметит это по
его глазам... заинтересуется, к чему бы это.
Алан взял ножницы и освободил ноги Лиз Бомонт от ленты, в то
время как она, наконец, высвободила руку и начала разматывать себе
перебинтованные кисти.
– Ты собираешься наказать меня? – спросила она Старка с
большим испугом. Она держала руки кверху, словно красные полосы на них от тугой
ленты могли как-то удержать его от принятия решения.
– Нет, – ответил Старк с легкой усмешкой. – Как я могу
обвинять тебя в том, что происходит столь естественно, дорогая Бет?
Она бросила на Старка облегченный испуганный взгляд и обняла
детей. Она спросила его, можно ли забрать их на кухню, чтобы чем-то накормить.
Они хорошо выспались до тех пор, пока Старк припарковывал украденный у Кларков
«Вольво» в зоне отдыха, а сейчас были очень оживлены и веселы.
– Еще бы, – ответил ей Старк. Он казался добродушным и в
хорошем настроении... но в руке у него был револьвер, а глаза его без устали
перебегали с Лиз на Алана и обратно. – Почему бы нам всем не выйти отсюда? Я
хочу поговорить с шерифом.
Они все двинулись в кухню, где Лиз начала готовить кушанье
для детей. Алан наблюдал за близнецами, пока она этим занималась. Они были
милыми малышами – настолько же милыми, как пара маленьких кроликов, и глядя на
них Алан вспоминал те времена, когда он и Элли были много моложе, а Тоби,
теперь старшеклассник, был завернут в пеленки, ну а Тодду еще надо было ждать
несколько лет, чтобы появиться на этот свет.
Они счастливо и без устали ползали туда и сюда, а Алан
останавливал их движение или направлял их в другую сторону, когда он (или она)
рисковали наткнуться на стул или стол и разбить об их ножки голову.
Старк вел беседу с шерифом, выполнявшим сейчас роль няньки.
– Ты думаешь, что я собираюсь тебя прикончить? – сказал
Старк. – Не надо этого отрицать, шериф, я же вижу это по твоим глазам, а в них
то самое выражение, которое мне давно и хорошо известно. Я бы мог солгать и
сказать, что это неправда, но думаю, что ты мне все равно не поверишь. Ты же
сам имеешь некоторый опыт в таких делах, разве не так?
– Думаю, что так, – сказал Пэнборн. – Но есть здесь нечто,
которое выглядит несколько... Ну, непривычным для нормального полицейского
дела.
Старк закинул голову назад и залился смехом. Близнецы
посмотрели, привлеченные шумом, и тоже решили присоединиться к его смеху. Алан
посмотрел на Лиз и увидел ужас и ненависть в ее глазах. Но было и еще что-то на
ее лице, в этом трудно было сомневаться. Да. Алан решил, что это ревность. Он
бессмысленно задумался, было ли это тем, чего еще не знает Джордж Старк. Он
задал себе вопрос, имеет ли Старк представление о том, насколько опасной может
быть эта женщина для него.
– Ты точно это определил! – заявил Старк, все еще
посмеиваясь. Затем он стал серьезным. Он наклонился к Алану, и тот смог
почувствовать гнилостный запах разлагающегося тела. – Но это не должно идти
таким путем, шериф. Странности не могут допустить, чтобы ты вышел из этого дела
живым, я это и сам тебе могу гарантировать, но кое-какая возможность
существует. У меня здесь есть дела. Немного писанины. Тад должен будет помочь
мне – он будет здесь основным насосом, если можно так выразиться. Я думаю, мы,
вероятно, поработаем всю ночь, он и я, но к восходу солнца завтрашним утром,
мне надо будет привести в порядок мой домик.
– Он хочет, чтобы Тад обучил его, как писать за самого себя,
– сказала Лиз. – Он говорит, что они собираются сотрудничать в написании новой
книги.
– Это не совсем точно и правильно, – возразил Старк. Он
посмотрел на Лиз, и тень неудовольствия мелькнула на прежде
безмятежно-добродушном его лице, или на той поверхности, которую можно было
считать лицом. – И он тоже мне должен, ты же знаешь. Может быть, он и знал, как
надо писать, еще до тех пор пока я появился, но я научил его, как писать то,
что люди будут хотеть прочитать. А разве будет прок от писанины, если никто не
захочет ее читать?
– Нет – ты не понимаешь этого, – заявила Лиз.
– Что я хочу от него, – объяснил Старк Алану – есть своего
рода переливание крови. Я очевидно, имею некоторый вид... желез, который
прекратили функционировать у меня. Временно. Я думаю, Тад знает, как их снова
заставить работать. Он это должен сделать, поскольку он в некотором роде
вегетативно размножил меня из себя самого, если вы понимаете, что я
подразумеваю. Я полагаю, что догадываюсь, вы можете сказать, он построил меня
почти целиком.
"О нет, друг мой, – подумал шериф. – Это не так. Ты
можешь этого не знать, но это совсем не так. Вы делали это совместно, вы двое,
поскольку вы таковыми и были все это время. И вы были ужасно настойчивы. Тад
пытался покончить с тобой еще до своего рождения и не сумел довести дело до
конца. Затем, одиннадцать лет спустя, Доктор Притчард попробовал это сделать
собственноручно – и это помогло, но лишь на время. Наконец, Тад пригласил тебя
вернуться. Он это сделал, не зная, что творит... потому что не знал о ТЕБЕ.
Притчард никогда ему ничего не говорил. И ты пришел. Ты – призрак его мертвого
брата... но ты и больше и меньше, чем это.
Алан изловил Уэнди, которая рвалась к камину, до того
момента, когда она могла бы попробовать на прочность поленницу.
Старк взглянул на Уэнди и Уильяма, а затем перевел взгляд на
Алана.
– Тад и я происходим из долгой истории с близнецами, ты
знаешь. И, конечно, я появился на свет после гибели тех близнецов, которые были
бы для этих двух старшими братьями или сестрами. Называй это некоторой
разновидностью трансцендентального уравновешивающего акта, если это годится.
– Я назову это безумием, – сказал Пэнборн.
Старк рассмеялся.
– Вообще-то, и я тоже. Но тем не менее, это свершилось.
Слово стало плотью, можно сказать. Как это произошло – в конце концов не столь
уж и важно – важнее то, что я здесь сейчас.
«Ты ошибаешься, – подумал Пэнборн. – Как это произошло,
может быть, самое главное СЕЙЧАС. Для нас, не для тебя... потому что, может
быть, только это и сможет спасти нас».
