Убийство в реальной жизни маленьких городков, как он знал,
очень редкое явление; в этом отличие реальности от романов Агаты Кристи, в
которых запросто может погибнуть целых семь человек, один за другим, в
каком-нибудь отрезанном от мира загородном доме некоего полковника во время
зимних заносов. В повседневной жизни, Пэнборн был в этом уверен, вы почти
всегда прибываете на место, где еще находится кретин, тупо взирающий на дело
рук своих и начинающий соображать, какого дьявола он это натворил, и почему все
произошло так быстро и без всякого его намерения. Даже если парень удирал, он
никогда не успевал уйти далеко, да и всегда находились два-три свидетеля,
которые могли в точности описать все происшедшее, объяснить кто и где сделал
это. Ответом на последний вопрос служило обычно указание на ближайший бар.
Обычно убийство в маленьком городе было очень простой, грубой и глупой штукой.
Но у всех правил есть исключения. Молния иногда
действительно бьет дважды в одно и то же место, а время от времени убийства в
таких маленьких городках невозможно раскрыть немедленно...
Пэнборну оставалось только ждать.
Полисмен Норрис Риджуик вышел из своей патрульной машины,
припарковав ее позади машины Пэнборна. Позывные из радиопередатчиков
потрескивали в теплом весеннем воздухе.
– Едет ли Рэй? – спросил Пэнборн. Рэй ван Аллен был
медицинским экспертом и следователем по делам о насильственной смерти графства
Кастл.
– Да, – ответил Норрис.
– Как насчет жены Хомера? Кто-нибудь уже сказал ей?
Пэнборн старался не смотреть на изуродованное лицо Хомера.
На нем почти ничего не было видно, кроме расплющенного носа. Если бы не протез
левой руки и золотые зубы, которые ранее блестели во рту Гамаша, а ныне были
вдавлены в его шею, Пэнборн сомневался, сумела ли бы даже родная мать узнать
сына.
Норрис Риджуик, который обладал некоторым сходством с
депутатом Бэрни Файфом из «Энди Гриффин Шоу», потоптался на месте и уставился
на свои ботинки, которые почему-то стали чрезвычайно интересными для него.
– Это... Джон на патрулировании во Вью, а Энди Клаттербук в
Обурне, в окружном суде...
Пэнборн вздохнул и выпрямился. Гамашу было – должно было
быть – шестьдесят семь лет. Он жил с женой в небольшом уютном домике около
старого железнодорожного депо менее чем в двух милях отсюда. Их дети выросли и
разъехались. Сама миссис Гамаш позвонила в офис шерифа сегодня рано утром и
сообщила, почти плача, что в семь часов проснулась и обнаружила, что в доме нет
Хомера, который иногда ложился спать в одной из детских комнат из-за ее храпа.
Он не приходил домой с вечера. Он ушел из дома на игру в шары в семь вечера,
как обычно, и должен был вернуться к полуночи, не позднее половины первого в
самом крайнем случае, но все постели пусты, а в гараже нет его автомобиля.
Шейла Бригхем, диспетчер дневной смены, переключила этот
вызов на номер шерифа, и Пэнборн включился в разговор из заправочной станции
Сонни Джеккета.
Она дала ему нужные сведения об автомобиле – пикап «Шевроле»
1971 года выпуска бело-каштанового цвета, лицензия штата Мэн номер 9б529Q.
Шериф передал эти сведения по рации всем своим патрульным машинам (всего трем,
считая и Клата, дающего сейчас показания в окружном суде) и сообщил миссис
Гамаш, что свяжется с ней, как только получит какую-либо информацию о ее муже.
Он не особенно волновался. Гамаш любил пиво, особенно в клубе боулинга, но он
не был полным идиотом. Если бы он сильно перебрал, он ни за что не сел бы за
руль, а лег бы поспать на кушетке в доме одного из приятелей по клубу.
Правда, возникал один вопрос. Если Хомер мог остаться в доме
у кого-то, почему он не позвонил жене, чтобы сообщить об этом? Разве он не
знал, что она будет тревожиться? Понятно, что было уже поздно и, возможно, он
не хотел беспокоить ее. Это была одна возможность. Но наилучшей, подумал
Пэнборн, была бы возможность, что он все же позвонил ей, но она уже спала в
комнате с закрытой дверью и не слышала телефонного звонка. Если добавить к тому
же возможность нередкого для нее громоподобного храпа, то все становилось на
свои места.
Пэнборн распрощался с потерявшей не только мужа, но и себя
женщиной, почти уверенный, что Гамаш появится дома не позднее одиннадцати утра
и будет предан позору и кое-какому еще более суровому наказанию. Эллен давала
старику знатную острастку, когда он шкодил. Пэнборн поэтому решил при случае
даже похвалить Хомера – только тихо и незаметно – за то, что у него хватило ума
не ехать тридцать миль между Сауз Пэрисом и Кастл Роком, когда он был под
градусом.
Примерно через час после звонка Эллен Гамаш, ему стало ясно,
что он в чем-то сильно ошибался при первоначальном анализе ситуации. Если Гамаш
и ночевал у кого-то из приятелей по клубу, это было первым случаем в его жизни.
Иначе бы жена не стала так беспокоиться и подождала бы куда дольше звонка от
него перед тем, как самой звонить в полицию. И Хомер Гамаш был слишком стар,
чтобы так круто менять свои привычки. Если бы он где-то ночевал вне дома, это
должно было быть далеко не в первый раз, а звонок жены никак не
свидетельствовал о правильности такого предположения. Даже если дома его ждала
бы нерадостная встреча, он все равно бы отправился туда по наезженной колее, и
он, видимо, так и собирался поступить прошлой ночью... но не смог.
«Значит, старая псина выучила новый трюк, – подумал он. –
Это возможно. А может быть, он просто набрался больше обычного. Да черт побери,
он мог выпить примерно столько же, как всегда, но окосеть более обычного.
Говорят, такое нередко случается».
Он попытался забыть о Хомере Гамаше хотя бы на время. В
кабинете его ждал годовой отчет, и сидя в кресле, он вертел карандаш и так, и
сяк, не в силах отвязаться от мысли об этом вывалившемся где-то из машины
старикашке с механической рукой вместо потерянной им в местечке под названием
Пуссан в необъявленной войне во Вьетнаме. Это произошло, еще когда нынешние
бравые ветераны вьетнамской войны какали в свои штанишки... Однако, все эти
мудрые рассуждения никак не помогали ни отчету, ни поискам Гамаша.
Ладно, ему надо будет зайти в кабинку Шейлы Бригхем и
попросить ее связаться с Норрисом Риджуиком, поскольку он надеялся, что только
Норрис может найти что-нибудь или выяснить судьбу Гамаша. То, что сообщил
Норрис, обдало Алана ледяным ужасом. Это чувство волной пронизало все тело
шерифа.
Он всегда презирал людей, болтающих о телепатии и
предопределении свыше в своих радиопрограммах в прямом эфире. Эти люди, ищущие
каких-то знаков и сигналов, в конце концов вели себя в жизни, как слепые
котята. Но если бы кто-то спросил, что он предполагал услышать о Хомере Гамаше
в тот самый момент, Алан наверняка бы ответил: «Когда Норрис откликнулся... да,
уже тогда я знал, что старик тяжело ранен или мертв. Возможность номер два?»
Норрис остановился у фермы Арсено на дороге N_ 35 примерно в
миле на юг от кладбища Хоумленд. Он даже не думал о Хомере Гамаше, хотя между
фермой Арсено и домом Хомера было меньше трех миль, и если бы старик прошлой
ночью возвращался из Сауз Пэриса обычным маршрутом, он должен был бы проехать
здесь. Норрису не очень верилось, что кто-то на ферме заметил Хомера той ночью,
поскольку в этом случае сам Хомер находился бы дома через десять минут или чуть
позже.
