– Я не прошу вас клясться, миссис Арсено, – сказал Норрис.
– Когда кто-то разговаривает с полисменом по делам официальным,
– перебила она, втягивая руки внутрь рукавов свитера, – это почти то же самое.
Поэтому вкратце суть ее показаний была такова: она видела,
как Хомер Гамаш забрал с собой попутчика примерно в четверть первого этой
ночью. Ничего такого, о чем следовало бы звонить в ФБР. Было только очень
странно, что Хомер подобрал пассажира в трех милях от своего дома... но так и
не доехал туда.
Миссис Арсено также абсолютно права и насчет костюма.
Глядеть на этого малого, столь далекого во мраке ночи, было уже достаточно
странно – в четверть первого все обитатели фермы уже полностью отключаются от
дневных забот – а если добавить к тому костюму еще и галстук (какого-то темного
цвета, но ради Бога, не спрашивайте какого именно, потому что я не могу и не
хочу говорить об этом), это действительно заставит нервничать наблюдателя.
– Что я должен теперь делать? – спросил Норрис по рации,
передав свой доклад шерифу.
– Стой там, где сейчас находишься, – сказал Алан. – Можешь
обсудить с миссис Арсено фильмы серии «Альфред Хичкок представляет», пока я не
приеду туда. Мне и самому они всегда нравились.
Но не успел он проехать и полмили, как место их встречи
пришлось срочно перенести с фермы Арсено на участок на милю западнее ее.
Мальчик по имени Фрэнк Гавино, возвращаясь домой с утренней рыбалки у Стриммер
Брук, увидел пару ног, торчащих из высокой травы на южной стороне дороги N_ 35.
Он побежал домой и сказал об этом матери. Она позвонила в офис шерифа. Шейла
Бригхем передала сообщение Алану Пэнборну и Норрису Риджуику. Шейла соблюдала
протокол и не упомянула никаких имен в открытом эфире (вместо чего всегда
использовались всевозможные названия из мира животных), но Алан по ее
опечаленному голосу сразу понял, что даже она догадалась, чьи это ноги.
Единственным приятным событием этого утра было то, что
Норрис закончил опустошение своего желудка до прибытия Алана и остановился на
северной стороне дороги, подальше от тела и любых возможно имевшихся следов
вокруг него.
– Что теперь? – спросил Норрис, прерывая раздумье шерифа.
Алан тяжело вздохнул, и от этого вздоха взлетели насекомые,
привлеченные тем, что осталось от Хомера. Это было проигрышным делом.
– Теперь я должен идти к Эллен Гамаш и сообщить ей, что она
стала вдовой с этого утра. Ты останешься здесь у тела. Постарайся не подпускать
к нему мух.
– Но почему, шериф? Их здесь полным-полно. А он...
– Мертв, да, я это вижу. Я не знаю почему. Потому что мне
кажется, что это будет правильно. Мы не сможем его оживить, но, по крайней
мере, защитим от загаживания мухами то место, где раньше был его нос.
– О'кей, – сказал Норрис мрачно. – О'кей, шериф.
– Норрис, как ты думаешь, сможешь ли ты звать меня «Алан»
если потренируешься? Если ты постараешься?
– Конечно, шериф, я смогу это сделать.
Алан хрюкнул и бросил последний взгляд на участок, который,
когда он вернется сюда, по всей вероятности, уже будет огорожен ярко-желтыми
лентами с надписью «МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ. НЕ ХОДИТЬ». Медицинский эксперт будет
здесь. Генри Пейтон из Оксфордского управления полиции штата тоже будет здесь.
Фотограф и техники из находящегося в столице штата департамента уголовных дел
министерства юстиции вряд ли успеют появиться – если только парочка из них не
находится в этом районе по другому делу – но они также вскоре появятся. К часу
пополудни здесь появится передвижная лаборатория полиции штата, набитая
судебными экспертами и парнями, чьей работой было перемешивание гипса и снятие
муляжных отливок со всех отпечатков, если только Норрис был достаточно умен или
счастлив, чтобы не забить их шинами своего автомобиля (Алан склонялся здесь в
пользу счастья).
И к чему же все это приведет? Да примерно к следующему.
Полупьяный старикан остановился, чтобы помочь страннику («Полезай сюда, малый,
– Алан почти слышал эти слова, – я еще проеду всего пару миль до дома, но это
все же сократит тебе время на дорогу.»), а попутчик отблагодарил водителя,
забив его до смерти и забрав автомобиль.
Он догадывался, как потом человек в костюме попросил Хомера
немного притормозить – чаще всего они говорят, что им нужно отлить, и, как
только пикап остановился, он схватил старика, вышвырнул из машины и...
Да, но дальше все складывается очень плохо. Просто чертовски
плохо.
Алан все еще смотрел на то место, где Норрис Риджуик стерег
кровавое месиво, которое еще недавно было живым человеком, и терпеливо отгонял
мух от того, что называлось лицом Хомера, и почувствовал, что его начинает
мутить.
Он был просто стариком, сукин ты сын – стариком, стоящим у
края могилы и всего с одной рукой, стариком, чья единственная радость была игра
в вечернем клубе в боулинг. Так почему ты просто не вытолкнул его из пикапа и
не оставил его после этого? Ночь была теплая, да даже если бы было и холоднее,
он бы, наверняка, остался жив-здоров. Я готов прозакладывать свои часы, что мы
найдем изрядную долю антифриза в теле Гамаша. А дорожный номер машины в любом
случае уже пошел по проводам во все концы штата. Так для чего же все это?
Парень, я надеюсь, что у меня будет возможность спросить тебя об этом!
Но разве дело в причине? Ясно, что не Хомер Гамаш был здесь
причиной. Нет ничего, ради чего нужно было связываться с Хомером. Потому что,
оглушив его, попутчик вышвырнул Гамаша из машины и оттащил его в канаву,
видимо, держа беспомощное тело за подмышки. Алану не нужны были мальчики из
департамента уголовных дел, чтобы прочитать следы, оставленные каблуками
ботинок Гамаша. По ходу дела преступник убедился в полной беззащитности жертвы.
И уже в канаве, оторвав протез от тела, забил им старика насмерть с неимоверной
жестокостью.
Глава 5
96529Q.
– Посмотрим, посмотрим, – провозгласил патрульный штата
Коннектикут Уоррен Хэмильтон, хотя он и был один в машине. Это было вечером 2
июня, через 35 часов после обнаружения трупа Хомера Гамаша в городке штата Мэн,
названия которого Хэмильтон никогда не слыхивал ранее.
Он был в районе Вестпорт 1-95 у закусочной «Макдональдс». У
него вошло в привычку сновать около стоянок для бензозаправки и закусочных во
время патрулирования внутри штата. Если вы подъезжаете к последнему ряду
паркуемых машин ночью, потушив свои фары, вы иногда можете получить хороший
улов. Лучше, чем хороший. Но иногда. Когда он чувствовал, что эта возможность
вдруг появляется, он очень часто беседовал сам с собой. Эти рассуждения
начинались с «посмотрим, посмотрим», затем переходили в нечто типа давай-ка
попросим этого пылесоса выйти наружу" или «спроси-ка свою маму, верит ли
она в это». Патрульный Хэмильтон задавал вопрос насчет мамы в тех случаях,
когда чувствовал что-то неладное.
