– Может быть, я обдумывал эти варианты. Не очень серьезно и
не совсем так, как представляете это вы, но у вас нет повода извиняться перед
нашей доброй хозяйкой. С сегодняшнего утра я оказался склонным рассматривать
даже еще более невероятные возможности.
– В данной ситуации.
– В данной ситуации, да, именно так.
Улыбаясь самому себе, Тад заметил:
– Я родился в Бергенфилде, штат Нью-Джерси, шериф. У Вас нет
оснований верить мне на слово, а потому нам будет легче всего проверить
сведения о моих близнецах, уже имея эту информацию.
Алан покачал головой и выпил еще пива.
– Это была слишком дикая идея, и я чувствовал, что этот путь
поиска вовсе не столь уж абсолютно новый. Я в этом удостоверился, когда вы
оглушили нас своей вечеринкой. Между прочим, мы уже сверили имена. Все
подтвердилось.
– Конечно, так и должно было быть, – заявила удовлетворенным
тоном Лиз.
– И поскольку у вас нет брата-двойника, это очень здорово
сужает поле нашей фантазии.
– Предположим на секунду, – сказал Тад, – просто для большей
ясности, что это действительно произошло именно таким путем, как я обрисовал.
Это будет вершиной фантастических небылиц... из-за одного пункта.
– Что это за пункт? – спросил шериф.
– Отпечатки пальцев. Почему же я иду на все эти сложности с
обеспечением алиби здесь с этим парнем, выглядящим точь-в-точь как я сам... а
затем всюду оставляю эти чертовы отпечатки на местах преступления?
Лиз сказала:
– Мне все же кажется, что вы будете проверять наши метрики,
ведь так, шериф?
Пэнборн ответил весьма флегматично:
– Основой полицейской процедуры служит проверка всех и
всего. Но я уже знаю, что я найду, когда займусь этим. – Он поколебался, а
затем продолжил: – Меня убедила не столько вечеринка. Вы вели себя как человек,
говорящий правду, мистер Бомонт. У меня есть в этой области некоторый опыт,
чтобы ощущать разницу. Когда я еще служил в дорожной полиции, мне очень редко
попадались талантливые лжецы. Они иногда встречаются еще в тех мистических
романах, о которых вы говорили, но в жизни они чрезвычайно редки.
– И все же почему всюду эти отпечатки? – спросил Тад. – Вот
что интересует меня. Может быть, это просто любитель-непрофессионал трудился
над моими отпечатками? Я сомневаюсь в его квалификации. Не приходило ли вам в
голову, что именно само качество отпечатков нужно проверить тщательнее всего?
Он не говорил ни о каких серых участках. Я чуть-чуть тоже в этом разбираюсь,
поскольку мне пришлось в это вникать для романов Старка, но не уверен, что там
все столь просто и понятно, как то, что я привираю о дактилоскопии, сидя за
машинкой. Было ли у них достаточно участков для сопоставления при идентификации
этих отпечатков?
– У нас их шесть, – ответил Пэнборн. – Шесть превосходных
снимков для сопоставления и идентификации.
– Но разве не правда, что в подавляющем большинстве случаев
отпечатывается не вся поверхность пальца, а только ее половинка, или даже
четверть, или вообще ничтожная полоска, всего с несколькими линиями и кольцами
в них?
– Да. В реальной жизни преступника очень трудно засадить в
тюрьму на основе только идентификации отпечатков его пальцев.
– Но вы здесь упомянули зеркало заднего обзора, которое было
снабжено просто образцово четким оттиском пальца, словно те выполненные
типографским способом оттиски после ретуши и всяких доводок, которые
рассылаются по полицейским участкам для поимки преступника. И еще один оттиск,
вдавленный пальцем в жевательную резинку. Кто-то действительно всячески хочет
достать меня. Как будто он нарочно оставляет вам следы для того, чтобы вы
отыскали именно меня.
– Именно это постоянно и приходит нам в голову. На самом
деле, мы столкнулись с еще более странными вещами. И самый сложный аспект всего
этого преступления связан с убийством Клоусона. Там все проделано как в
классических боевиках ужасов: вырезан язык, половой член во рту жертвы, море
крови, море боли и все же никто в здании ничего не слышал. Но если это работал
профессионал, почему он всюду оставлял отпечатки пальцев Бомонта. Может ли
что-нибудь, столь похожее на скелет, не быть скелетом? Не иначе, как кто-то
орудует с заново выжженной пятерней. А между тем, старая максима по-прежнему
учит Алана Пэнборна: если это ходит, как утка, крякает, как утка, и плавает,
как утка, то это, скорее всего, и есть утка.
– Можно ли имитировать отпечатки пальцев? – спросил Тад.
– Вы читаете в головах столь же хорошо, как пишете книги,
мистер Бомонт.
– Читаю мысли, пишу книги, но я не делаю вдов.
Рот Алана был полон пива, и смех был слишком неожиданным
испытанием, шериф чуть было не забрызгал пивом паркет. Он, тем не менее,
удержался от этого, хотя часть пива попала не в то горло, и Пэнборн начал
кашлять. Лиз встала и несколько раз похлопала шерифа по спине. Это было,
возможно, чуть-чуть странно, но не для нее: жизнь с двумя младенцами приучила
ее смотреть на многие вещи проще, чем раньше.
По этой ли причине, но Алан стал смеяться еще громче.
Тад присоединился к нему. И продолжавшая постукивать по
спине шерифа Лиз также искренне рассмеялась.
– Я о'кей, – заявил наконец Алан, все еще откашливаясь и
смеясь. – В самом деле.
Лиз наградила его еще одним шлепком напоследок. В это время
пиво поднялось до самого горлышка почти полной и открытой уже давно банки
шерифа, после чего с шипением, как у гейзера, вылилось через край и
расплескалось по брюкам Пэнборна.
– Вот так шерифское о'кей, – сказал Тад. – У нас есть
пеленки.
Они все снова расхохотались, и за время между началом кашля
Пэнборна и окончанием его смеха, все трое стали, по крайней мере, временно,
настоящими друзьями.
– Насколько я знаю или сумел выяснить, отпечатки пальцев
невозможно имитировать, – сказал Алан, возобновляя разговор, прерванный
эпизодом с пивом. Теперь они уже вступили во второй раунд, и расплывшееся пятно
на брюках начало подсыхать. Близнецы давно уснули в своем манеже, а Лиз ушла в
ванную. – Конечно, мы все еще проверяем и перепроверяем, поскольку до
сегодняшнего утра у нас не было оснований даже предполагать, что кто-то будет
делать такие трюки с отпечатками пальцев. Я знаю, что вообще это уже пытались
проделывать; много лет тому назад один похититель-вымогатель присвоил себе
отпечатки пальцев своего бывшего сокамерника, тайком убив его и сняв кожу с
подушек его пальцев, которую он – я думаю, что вы об этом слышали – вставил в
очень тонкий пластик. Эти тонкие пластиковые пленки он надел на подушки своих
собственных пальцев и стал смело оставлять дактилоскопические автографы с тем,
чтобы убедить полицию, что тот парень все еще жив и орудует на свободе.
