И, конечно, если бы она была жива.
Он наклонился и поцеловал Мириам в щеку.
– Доброй ночи, сестричка, – сказал он и вышел из квартиры.
Мужчина из квартиры напротив снова выглянул из своей двери.
Когда он заметил высокого, перепачканного кровью
светловолосого человека, появившегося из квартиры Мириам, он захлопнул дверь и
наглухо закрыл ее на все засовы.
«Мудро, – подумал Джордж Старк, спускаясь из холла к лифту.
– Чертовски мудро».
Между тем ему надо поторапливаться. У него еще есть дела.
Есть еще кое-кто, о ком надо позаботиться этим вечером.
Глава 13
Полная паника
Несколько секунд – он не представлял, сколько это длилось –
Тад был объят паникой, столь сильной и полной, что был буквально неспособен
как-то функционировать. Он искренне удивился, что оказался способен хотя бы
дышать в это время. Позднее он подумал, что лишь однажды в жизни ему уже
пришлось испытывать нечто очень похожее, когда ему было десять лет, и он с
парой друзей решил пойти поплавать в середине мая. Это было по меньшей мере на
три недели раньше того срока, когда любой из мальчишек начинал плавать, но все
равно казалось прекрасной идеей. Дни стояли ясные и очень жаркие для мая в
Нью-Джерси, температура достигала восьмидесяти с лишним градусов >80 по
Фаренгейту равны 27 по Цельсию>. Все трое спустились к озеру Дэвиса, как они
издевательски именовали небольшой пруд в миле от дома Бомонтов в Бергенфилде.
Он первым разделся и надел плавки, и поэтому первым полез в воду. Он просто
нырнул туда с берега, и Тад до сих пор удивлялся, что не отдал тогда концы –
насколько он был близок к смерти, ему никогда впоследствии не хотелось точно
определять. Воздух в тот день действительно был раскален, как в середине лета,
но вода была точь-в-точь такой же, как ранней зимой, незадолго до появления
льда на поверхности пруда. Его нервная система мгновенно дала короткое замыкание.
Дыхание прекратилось, сердце остановилось, и когда он вынырнул на поверхность,
он напоминал автомобиль с севшим аккумулятором, автомобиль, который срочно
нужно завести, но неизвестно, что же нужно для этого сделать. Он помнил, каким
ярким было солнце, отражавшееся десятью тысячами золотых пятнышек на
сине-черной поверхности воды, он помнил Гарри Блэка и Рэнди Уистера, стоявших
на берегу. Гарри, снимающего свои знаменитые спортивные брюки, и Рэнди, уже
нагишом, с плавками в руке и вопрошающего «Как вода, Тад?». Все, что был
способен сознавать Тад, когда всплыл, было: «Я умираю, прямо здесь под солнцем,
перед двумя лучшими друзьями, и это происходит после школьных занятий, и нам не
задавали домашнего задания, и мистер „Давайте построим свой собственный дом
мечты“ должен сегодня идти в раннем ночном шоу по телевизору, и ма сказала, что
мне будет разрешено поужинать, сидя прямо перед телевизором, но я никогда не
увижу эту передачу, потому что собираюсь умереть». То, что было всегда так
легко – дышать – теперь почти не удавалось. Словно какой-то гигантский комок
застрял в горле, что-то, что нельзя было никак вытолкнуть или всосать внутрь.
Сердце в груди напоминало маленький холодный камень. Затем что-то лопнуло, Тад
сделал жадный вдох, его тело покрылось миллиардом гусиных пупырышков, и он
ответил Рэнди тем бездумным ликующим голосом, который является привилегией
только маленьких ребят: Вода отличная! Не очень холодная! Только через
несколько лет до него дошло, что он мог запросто убить кого-нибудь из тех двоих
или даже обоих, точно так же, как только что он чуть было не отправил себя
самого на тот свет.
То, что происходило сейчас, очень походило на тогдашнее
состояние – Тад был полностью отключен от мира. В армии подобное состояние
называли «групповое трахание». Да. Хороший термин. Вообще, когда дело касается
терминологии, армия всегда и по-настоящему на высоте. Он здесь сидел в самом
центре огромного и великого группового трахания. Он сидел на кресле, не в
кресле, а именно на нем, подавшись вперед с телефоном в руке, уставившись
мертвыми глазами на телевизор. Он был уверен, что Лиз вошла в дверной проем,
она спрашивает, кто это, и что случилось. И все это напоминало тот день на
озере Дэвиса, в точности, как тогда, грязный носок из хлопка в его глотке, тот самый,
который не идет ни туда ни сюда, все линии связи между мозгом и сердцем
внезапно заблокированы, «мы просим извинения за эту непредвиденную помеху,
рабочий режим будет восстановлен как можно скорее, а может быть, он вообще
никогда не будет восстановлен, но в любом случае радуйтесь своему пребыванию в
прекрасном нижнем городе Эндсвилл, месте, где оканчиваются все железнодорожные
пути».
Затем это сразу лопнуло, точно так же, как и тогда, и он
сделал глубокий вдох. Сердце тут же откликнулось двумя быстрыми галопирующими
ударами в его груди, а затем восстановило регулярный ритм... хотя темп был еще
убыстрен, слишком убыстрен.
Этот крик. Боже милостивый, этот крик.
Лиз сейчас бежала через комнату, и он осознал, что она
выхватила телефонный аппарат из его руки, только когда услышал ее возгласы
«Хэллоу?» и «Кто это?», повторяющиеся раз за разом. Затем она услышала гудки
прерванной связи и поставила телефон на место.
– Мириам, – наконец удалось вымолвить Таду, когда Лиз
повернулась к нему. – Это была Мириам, и она кричала.
За исключением своих книг, я нигде и никого не убивал.
Воробьи летают снова.
Мы называем это дурацкой начинкой.
Мы называем это Эндсвилл.
Хочу смыться назад на север, босс. Вы сочините мне алиби,
потому что я хочу смыться на север. Отрежьте-ка мне кусок мяса.
– Мириам? Кричала? Мириам Коули? Тад, что происходит?
– Это он, – ответил Тад. – Я знаю, это он. Я думаю, что знал
об этом почти с самого начала, а затем сегодня... днем... я ощутил еще одно...
– Еще что? – Пальцы Лиз уперлись в ее шею, тяжело
надавливая. – Еще одно затемнение сознания? Еще один транс?
– И то, и другое, – сказал Тад. – Воробьи летают снова. Я
написал много сумасшедшего бреда на листе бумаги, когда я был выключен. Я
выбросил это, но ее имя было на листе, Лиз. Имя Мириам было частью того, что я
написал в то время, когда я был отключен... и...
Он остановился. Его глаза открывались все шире и шире.
– Тад? Тад, что с тобой? – Она схватила его за руку,
потрясла ее. – Что это такое?
– В ее гостиной был плакат, – сказал он. Он слышал свой
голос, словно это был голос совершенно постороннего человека, голос, пришедший
издалека. Внеземной, быть может. – Плакат бродвейского мюзикла. «Кошки». Я
видел его, когда в последний раз был у нее в квартире. «Кошки». ТЕПЕРЬ И
НАВСЕГДА. Я это тоже написал. Я написал это потому, что он был там, и поэтому я
тоже был там, часть меня, часть меня самого смотрела его глазами...
