– Шериф Пэнборн приходил ко мне... обсудить дело об убийстве
Хомера Гамаша, Риджуик. У меня есть срочная и важная информация, и я должен
немедленно связаться с ним.
– Но шерифа здесь нет, – ответил Риджуик, и в его голосе
звучали монументальные ноты, ничуть не изменившиеся под влиянием настойчивости
Тада.
– Ладно, но где же он?
– Мм... дома.
– Дайте его номер, пожалуйста...
А в ответ весьма недоверчиво.
– О, я не уверен, что должен это делать, мистер Боуман.
Шериф – Алан, то есть – почти не отдыхал в последнее время, да и жена его
заболела. У нее головные боли.
– Я должен говорить с ним!
– Однако, – важно заявил Риджуик, – мне довольно забавна
ваша уверенность, что вы обязательно должны это сделать. Может быть, вы это
даже и сделаете. Действительно сделаете, вот что я подразумеваю. Скажите мне,
что вы хотите передать, мистер Боуман. Почему бы вам просто не рассказать все
это мне и перезвонить мне...
– Он приезжал ко мне, чтобы арестовать по делу об убийстве
Хомера Гамаша, вы слышите меня, помощник шерифа, и кое-что еще случилось, и
если вы не дадите мне его телефон прямо СЕЙЧАС...
– О, святая ворона! – завопил Риджуик. Тад услышал тяжелый
удар и смог представить себе, как ноги Риджуика слетели со стола – или, что
более вероятно, со стола Пэнборна – и приземлились на полу, когда Риджуик
выпрямился во весь рост, – Бомонт, а не Боуман!
– Да, и...
– Ох, кретин! Еврейский пастор! Шериф – Алан – сказал, что
если вы позвоните, я должен немедленно доложить ему об этом!
– Хорошо. Сейчас...
– Еврейский пастор. Я чертова дубина!
Тад, который мог бы и не согласиться с этой самокритикой,
просто сказал:
– Дайте мне его номер, пожалуйста. – Неизвестно как, но тот
остаток самообладания, о котором он и не подозревал, помешал Таду перейти на
крик.
– Конечно. Одну секунду. Ух... – Началась невыносимая пауза.
Конечно, всего несколько секунд, но Таду показалось, что за это время можно
было построить уже египетские пирамиды. Построить, а затем и сломать. И все это
время жизнь Мириам могла потихоньку уходить из ее гостиной в пяти сотнях миль
отсюда. Может быть, я виновен в ее смерти, решив звонить сперва Пэнборну и
заполучив в собеседники этого прирожденного идиота, вместо того, чтобы в первую
очередь позвонить в полицейское управление Нью-Йорка. А, может быть, вместо
звонка в полицию Нью-Йорка мне надо просто набрать код полиции – это, возможно,
то, что мне и следует сделать – набрать номер телефона вызова дежурной службы
полиции и швырнуть свою информацию им на колени.
Хотя подобный вариант вряд ли был осуществимым, даже в
нынешней ситуации. Это просто транс, и все эти слова он написал во время
транса. Он не мог предвидеть покушение на Мириам... но он видел, каким-то очень
странным образом, подготовку Старка к этому делу. Истошные крики тысяч птиц, казалось,
превращали это сумасшествие в его личную ответственность.
Но если Мириам умерла, просто потому, что он слишком
паниковал, чтобы набрать 911, как же он сможет посмотреть в лицо Рику?
Да черт с этим, как он сможет посмотреть на самого себя в
зеркало?
Риджуик, этот идиот из дома для умственно отсталых янки,
вернулся. Он дал Таду номер телефона шерифа, называя каждую цифру достаточно
медленно, чтобы даже самый медлительный, заторможенный субъект мог уразуметь
этот номер... но Тад заставил его снова все повторить, несмотря на всю свою
горячую и всепоглощающую жажду спешить. Тад все еще был потрясен открытием той
бездны бесполезности работы, которую пришлось проделать, чтобы заполучить этот
проклятый номер, а потому решил перестраховаться.
– О'кей, – сказал Тад. – Спасибо.
– Мистер Бомонт? Я буду вам очень признателен, если вы
немного смягчите свой рассказ о том, как я...
Тад оборвал его без малейших угрызений совести и набрал
номер шерифа. Пэнборн, конечно же, не подойдет к телефону; это было бы слишком
просто и слишком хорошо в этот Вечер Паутины. А тот, кто подойдет, обязательно
сообщит Таду (причем нужно будет трезвонить, по меньшей мере, несколько минут),
что шериф уехал за караваем хлеба и галлоном молока. В Лаконию, штат
Нью-Гэмпшир, хотя и Феникс может здесь вполне подойти.
Он подавил мрачный смешок, и Лиз удивленно взглянула на
него.
– Тад? Что с тобой?
Он начал было отвечать, потом просто махнул ей рукой,
показывая, что кто-то на том конце поднял трубку. Это был не Пэнборн, здесь
Тад, конечно же, угадал точно. Это был мальчуган, судя по голосу, лет десяти.
– Хэллоу, дом Пэнборна, – пропищал он. – Говорит Тодд
Пэнборн.
– Хэллоу, – сказал Тад. Он был уверен, что держит телефонную
трубку излишне крепко, и попытался чуть ослабить хватку впившихся в нее
пальцев. Они хрустнули, но остались намертво прицепленными к трубке. – Мое имя
Тад... «Пэнборн», – чуть было не произнес он, о Господи, это было бы прекрасно,
ты уже почти совсем тронулся, все в порядке. Тад, ты не угадал своего
призвания, тебе бы следовало быть авиадиспетчером. – Бомонт, – закончил он
после корректировки заданного курса. – Шериф дома?
«Нет, он уехал в Лоди, штат Калифорния, за пивом и
сигаретами».
Вместо этого Тад услышал отдалившийся от телефонной трубки
мальчишеский голос, провозгласивший: «Паап! Телефон!» Это сопровождалось
тяжелым шлепанием трубки на стол, которое отозвалось эхом в ухе Тада.
Через какие-то секунды – благословенный Господь и вся его
небесная рать – голос Алана Пэнборна отозвался:
– Хэлло?
При звуке этого голоса вся буря в мозгу Тада почти улеглась.
– Это Тад Бомонт, шериф. В Нью-Йорке находится леди,
которой, видимо, очень нужна самая срочная помощь, прямо сейчас. Это связано с
тем делом, которое мы обсуждали в субботу вечером.
– Заткнись, – резко и весомо сказал Алан, обращаясь к
расшумевшемуся поблизости сыну. Тад почувствовал, как картинка на экране его
сознания становится все более четкой и ясной.
– Женщина по имени Мириам Коули, бывшая жена моего
литературного агента.
Тад ясно ощутил, что всего минуту назад он, несомненно,
называл бы Мириам «агентом моей бывшей жены».
– Она звонила мне сюда. Она кричала, просто обезумев. Я
сперва даже не понял, кто это звонит. Он приказал ей назвать себя в разговоре
со мной и сообщить, что там происходит. Она прокричала, что в ее квартире
находится мужчина, угрожающий убить ее. За... – Тад глотнул воздуха, – зарезать
ее. Я узнал потом ее голос, но тот человек крикнул ей, что, если она немедленно
не назовет мне своего имени, он просто отрежет ее куриную голову. Таковы были
его слова: «Делай, что я говорю, или я перережу тебе глотку этой штукой». Тогда
она сказала мне, что звонит Мириам, и умоляла меня... – Он снова глотнул. В его
горле раздался какой-то клекот, столь же ясный, как буква Е, отстукиваемая
ключом по азбуке Морзе. – Она умоляла меня не позволить этому головорезу
сделать это. Полоснуть ее снова.
