А сейчас Вэс смотрел на него, без всякого сомнения
удивляясь, почему Тад не отвечает в трубку своего столь усовершенствованного
телефона.
«Не волнуйся, – подумал Тад. – Не волнуйся, он обождет. Он
же знает, что ты дома, ты тоже это понимаешь».
– Ну, мы видно здесь уже изрядно вам надоели, миссис Бо... –
начал Преббл, но Лиз ответила спокойным, но ужасно больным голосом:
– Я думаю, вам будет лучше подождать, пожалуйста.
Тад снял трубку и проорал:
– Что тебе надо, сукин сын? Какого... ты ХОЧЕШЬ?
Вэс подпрыгнул. Дейв вздрогнул, словно банан вдруг ущипнул
его. Головы агентов повернулись вокруг оси на шее. Тад почувствовал огромное
желание увидеть сейчас здесь Алана Пэнборна, занятого беседой с доктором Хьюмом
в Ороно. Тад почти не верил в то, что Старк может быть человеком, но все же
какая-то часть надежды его еще не покинула.
– Это он, это он! – сказала Лиз Пребблу.
– Ох, Иисус Христос, – ответил Преббл. Он и его столь же
неустрашимый напарник обменялись быстрыми растерянными взглядами: «Что же мы
должны делать?»
Тад слышал и видел все происходящее вокруг него, но уже
отделился от этого. Отделился даже от Лиз. Сейчас остались только Старк и он.
Снова вместе и впервые, как говаривали в старину, рекламируя водевили.
– Успокойся, Тад, – сказал Джордж Старк. Голос звучал
весело. – Нет никакой надобности снимать все твои штаны и подштанники. – Это
был именно тот голос, который Тад ожидал услышать. В точности тот. Каждый
нюанс, в полной степени соответствовавший южному выговору, с которым Старк пытался
бороться, но который все равно пробивал себе дорогу во всех его словах.
Оба телефонщика на мгновение сдвинули головы, и Дэйв затем
кинулся в грузовик за добавочным телефоном. Он по-прежнему не мог расстаться со
своим бананом. Вэс поспешил в подвал, чтобы проверить магнитофон, усиливающий
голос собеседника.
Бесстрашные агенты из племени Не смыкающих глаз стояли в
центре гостиной и тупо глазели друг на друга. Они напоминали детей,
потерявшихся в лесу.
– Что ты хочешь? – Тад повторил более тихим и спокойным
голосом.
– Ну, хотя бы сказать тебе, что все закончено, – ответил
Старк. – Я добрался сегодня до последней – той девки, которая работала в
«Дарвин пресс» на главного бухгалтера.
Ни одно слово не сказано правильно, сплошной южный говор.
– Она была той сучкой, которая позволила этому дурачку
Клоусону задирать нос, – продолжал Старк. – Копы найдут ее, она жила в
предместье около Второй авеню. Часть ее – на полу, а часть – на кухонном столе.
– Он рассмеялся. – У меня была очень занятая неделя, Тад. Я скакал, как
одноногий бегун в соревнованиях по поцелуям задниц. Я потому и позвонил, чтобы
дать отдых твоему сознанию.
– Оно не очень-то чувствует этот отдых, – возразил Тад.
– Ну, подожди немного, старина, дай ему время. Я думаю, что
подамся на юг, поудить рыбу. Эта городская жизнь утомляет меня. – Он снова
засмеялся, и этот смех был столь чудовищно весел, что заставил Тада
содрогнуться.
Он лгал.
Тад знал это; столь же наверняка он знал, что Старк ожидал
окончания установки всего этого пеленгующего и записывающего оборудования,
чтобы первым сделать телефонный звонок. Мог он сам знать что-то подобное этому?
Ответом было «да». Старк мог звонить ив Нью-Йорка, но они оба были связаны друг
с другом невидимой неразрывной нитью, которая соединяет близнецов. Они были
близнецами-двойняшками, половниками единого целого, и Тад с ужасом обнаружил
себя вылетевшим из своего тела и летящим вдоль телефонной линии не до самого
Нью-Йорка, нет, а где-то до середины пути. Встреча с монстром должна произойти в
западном Массачусетсе, может быть, они при встрече снова сольются, как это
происходило каждый раз, когда он надевал чехол на пишущую машинку и начинал
писать вытащенными из кувшина этими треклятыми черными карандашами «Бэрол блэк
бьюти».
– Ты лжешь! – закричал Тад.
Агенты ФБР подпрыгнули, как потревоженные гусаки.
– Хэй, Тад, это не очень-то вежливо! – сказал Старк. Он
казался обиженным. – Ты думаешь, я собираюсь повредить тебе? Нет, черт меня
побери! Я только отомстил за тебя, мальчик! Я знал, что только я могу и должен
это сделать. Я знаю, что у тебя цыплячья печенка, но я не держу зла на тебя.
Зачем же мне было беспокоить тебя, если я сам уладил все дела, как тебе бы
никогда не удалось это проделать?
Пальцы Тада нашли небольшой белый шрам на лбу и потирали его
с такой силой, что кожа сильно покраснела. Он пытался – и безнадежно –
оставаться самим собой. Удержать свою собственную реальную сущность.
Он лжет, и я знаю почему, и он знает, что я это знаю, и он
понимает, что это не имеет никакого значения, поскольку никто не поверит мне.
Он понимает, как странно все это выглядит для них всех, и хотя они слушают
меня, он знает, что они на самом деле думают обо всем этом... И он также знает,
как они думают, и это спасает его. Они верят, что перед ними психопат,
считающий себя Джорджем Старком, потому что так они привыкли и должны думать.
Думать как-то по-иному – значит, идти против всего того, чему их учили, чем они
сами являются. И все дактилоскопические отпечатки ничего здесь не изменят. Он
знает, что если он притворится, что он – не Джордж Старк, если он внушит, что
наконец исчезает, они успокоятся. Они не снимут полицейскую охрану... но он
сможет легко ее опередить.
– Ты знаешь, чьей идеей было похоронить тебя. Это был я.
– Нет, нет! – легко ответил Старк, и это прозвучало почти
(но не совсем) как «нат, нат». – Тебя ввели в заблуждение, вот и все. Когда
этот мудак Клоусон объявился, он попытался тебя заарканить – вот как было дело.
А потом, когда ты звонил этой ученой обезьяне, своему литературному агенту, он
просто дал тебе очень плохой совет. Тад, это было так, словно кто-то нагадил на
твоем обеденном столе, а ты звонишь кому-то из своих советчиков и спрашиваешь,
что же тебе делать со всем этим дерьмом, а тот тебе отвечает: «Это вовсе не
проблема, просто поставь на это место свиную подливку. Дерьмо со свиной
подливкой выглядит просто прекрасно холодными вечерами». Ты бы никогда этого не
сделал, если бы действовал один. Я это знаю, старина.
– Но это же чертовская ложь, и ты это знаешь!
И вдруг Тад осознал, как все здорово продумано и как хорошо
раскусил Старк людей, с которыми сейчас контактировал. Он собирается сказать
это очень скоро. Он собирается вот-вот сообщить, что он – никакой не Джордж
Старк. И они поверят ему, когда он это сделает. Они будут потом слушать
магнитофонную запись этого разговора, и они поверят всему услышанному, и Алан,
и все другие. Потому что это не только то, во что они хотят верить, это то, во
что они уже верят.
