Тад открыл было рот, чтобы говорить, но не смог, затем
облизал губы, попытался опять и снова у него не получилось ничего.
– Тад? Вы опять хотите отключиться от меня?
– Нет, – ответил он, и вдруг ему показалось, что в самой
середине его голоса слышится треньканье сверчка. – Спасибо, Алан.
– Нет, не надо так говорить. Я знаю, за что вы меня
благодарите, и я не хочу вводить вас в заблуждение. Все, что я делаю – это
выполнение стандартной процедуры расследования. Эта процедура в нашем случае,
конечно, выглядит немного странной, но это вызвано несколько странными
обстоятельствами данного дела. Это не значит, что вам следует делать
недопустимые предположения. Улавливаете мою мысль?
– Да. А что такое ФОЛЕ?
– ФО?... Ах, да. Федеральное ведомство обеспечения
законности. Может быть, это единственное доброе дело, совершенное Никсоном за
все время его пребывания в Белом доме. Это ведомство фактически состоит из
связанных друг с другом банков данных, которые выполняют функции центрального
клиринг-хауса для своих филиалов на местах, а также, конечно, и
соответствующего программного обеспечения всех своих операций и процедур. У нас
есть доступ к дактилоскопическим отпечаткам почти каждого осужденного по
уголовному преступлению в стране с 1969 года или около того. ФОЛЕ также имеет
для сопоставления отчеты по баллистике, сведения о типе крови преступников,
голосовые отпечатки и портреты подозреваемых в преступлениях, сделанные
фотографом.
– Итак, мы сможем сравнить мой голос и его?
– Да. Мы будем иметь результаты к семи часам. К восьми, если
электронная почта будет сильно перегружена.
Тад покачал головой.
– Мы с ним звучим совсем по-разному.
– Я прослушал ленту, и я это тоже уже знаю, – сказал
Пэнборн. – Но позвольте мне повторить. Голосовые отпечатки не имеют ничего
общего с речью. Головной голос и грудной голос, Тад. Здесь большая разница.
– Но...
– Ответьте мне на один вопрос. Элмер Фадд и Даффи Дак звучат
одинаково для вас?
Тад смутился.
– Ну... нет.
– И для меня тоже нет, – согласился шериф, – но парень,
который озвучивает их обоих, все же один и тот же, и зовут его Мэл Бланк... Не
говоря уж о доброй дюжине других персонажей и ролей в мультфильмах. Мне пора
уходить. Увидимся вечером?
– Да.
– Между половиной восьмого и девятью, идет?
– Мы будем ждать вас, Алан.
– О'кей. Пока суть да дело, я должен буду завтра съездить в
Кастл Рок, и если там случилось что-нибудь непредвиденное, я там задержусь.
– Палец, получивший предписание, должен двигаться, верно? –
сказал Тад и подумал: «Вот чему он должен больше всего придавать значения».
– Да, мне достали немало другой рыбы для поджаривания. Ни
одна, конечно, не сравнится с вашей, но люди из Кастл Рока платят мне
жалованье. Вы понимаете, о чем я? – Это показалось Таду слишком серьезным
вопросом, с учетом записи их беседы.
– Да. Я все понимаю.
– "Мы оба. Я... и Старый Лис Джордж".
– Я сейчас уезжаю, но патрульная полицейская машина будет
дежурить круглосуточно у вашего дома, пока вся эта чертовщина не закончится.
Эти парни настороже, Тад. И если копы в Нью-Йорке были немного беззаботными,
эти медведи – ни коем случае. Никто теперь не хочет недооценивать этот призрак.
Никто не собирается забывать о вас или покинуть вас и вашу семью хотя бы на
минуту. Одни люди будут охранять вас, а другие тем временем будут вести для вас
поиски. Вы понимаете, надеюсь?
– Да, я понимаю. – И Таду подумалось: «Сегодня, завтра.
Следующая неделя. Может быть, следующий месяц. Но следующий год? Вряд ли. Я это
знаю. И он тоже это знает. Сейчас они пока не полностью верят словам Джорджа о
том, что он пришел в себя и утихомирился. А позднее они будут... пока недели
идут за неделями и ничего не происходит, они будут просто вынуждены поверить в
истинность его слов. Это будет выгодно не только политически, но и
экономически. Потому что Джордж и я знаем, как вращается этот мир вокруг солнца
по своей раз и навсегда заведенной траектории, точно так же, как мы оба знаем,
что как только все займутся поджариванием других выловленных рыб, Джордж
покажется здесь и поджарит меня. НАС».
Еще через пятнадцать минут Алан все никак не мог уехать из
полицейского управления в Ороно. Он по-прежнему был на телефоне. Линия была
забита помехами. Молодая телефонистка говорила с ним слегка извиняющимся тоном:
«Вы не подождете еще немного, шеф Пэнборн? Сегодня один из худших дней в работе
нашего компьютера».
Алан подумал, стоит ли объяснять ей, что он не «шеф», а
шериф, но решил не беспокоиться по этому поводу. Эту ошибку делал почти каждый.
– Да, конечно, – ответил он.
Занято.
Он сидел в узеньком маленьком кабинете на самых задворках
управления; если бы его передвинули еще чуть назад, то Пэнборн оказался бы уже
в густых кустах. Комната была завалена пыльными архивными папками. Единственный
стол был беженцем из школы, с покатой поверхностью, с поврежденной крышкой и
чернильницей. Алан установил ее на коленях и бесцельно перекатывал вперед и
назад. Одновременно он крутил и листок бумаги по столу. На бумажке рукою Алана
было выведено: «Хью Притчард» и «Госпиталь графства Бергенфилд. Бергенфилд,
штат Нью-Джерси».
Он думал о своей беседе с Тадом, полчаса тому назад. Все,
что он сказал Таду, сводилось к успокоению Бомонта надежностью его полицейской
охраны, к рассказу, как бравые патрульные ребята будут геройски защищать Тада и
его жену от безумного маньяка, возомнившего себя Джорджем Старком, если,
конечно, это безумец появится. Алан очень сомневался, что Тад поверил всему
этому. Это сомнение связывалось и с тем фактом, что человек, пишущий романы для
заработка, должен иметь наметанный глаз и уши, чтобы сразу опознать сказки.
Да, они будут пытаться защитить Тада и Лиз, обеспечить
надежное их прикрытие. Но Алан хранил в памяти происшедшее в Бэнгоре в 1985
году.
Женщина просила дать полицейскую охрану и получила ее после
того, как ее муж, с которым она давно не ладила, жестоко избил се и угрожал
вернуться и убить ее, если она попытается выполнить свое намерение развестись с
ним. Две недели этот человек ничего не предпринимал. Полицейское управление
Бэнгора уже готовилось снять наблюдение, когда вдруг появился этот самый муж,
катя тележку из прачечной и одетый в униформу служащего этой прачечной. Он
подошел к двери, неся связку выстиранного белья. Полиция, возможно, и узнала бы
этого человека, даже одетого в униформу, если бы он появился чуть раньше, когда
еще были свежи в памяти все указания и инструкции по наблюдению, но и это было
бы весьма спорным утверждением; тем более, они не опознали его, когда он
действительно появился. Он постучал в дверь, и когда женщина открыла ее, муж
вынул револьвер из кармана брюк и застрелил ее в упор. Еще до того, как
приставленные к несчастной жертве копы сообщили, что происходит, и только
выбрались из своей машины, мужчина уже появился на крыльце с поднятыми руками.
Он швырнул еще дымящийся револьвер в кусты роз.
