Тад склонялся в своем дневнике к стилю интервью у самого
себя; материалы такого типа явно доминировали в его записях. Он уже давно
осознал, что выбранный им путь – путь поиска ответов на мучащие его вопросы –
предполагает совсем другую форму... или отражает совсем необычный аспект:
раскол его сознания и духа, что-то и очень фундаментальное и очень
таинственное.
Вопрос: Если бы ты сделал слайды синяков на ногах близнецов
и наложил полученные изображения друг на друга, чтобы проверить их
идентичность, то получил бы в итоге доказательства этому?
Ответ: Да, думаю, что так. Я думаю, это было бы аналогично
отпечаткам пальцев или голосовым отпечаткам.
Тад посидел в задумчивости, постукивая кончиком ручки по
дневнику. Затем снова наклонился и стал писать несколько быстрее.
Вопрос: Знает ли Уильям, что у него синяк?
Ответ: Нет. Думаю, что нет.
Вопрос: Знаю ли я, что означают эти воробьи?
Ответ: Нет.
Вопрос: Но я действительно знаю, что они – ЭТО ВОРОБЬИ. Я
это знаю очень хорошо, ведь так? То, во что Алан Пэнборн или кто-то другой
может еще только поверить, я знаю: ЭТО ВОРОБЬИ и я знаю, что они летают снова?
Ответ: Да.
Сейчас ручка дошла уже до конца страницы. Тад уже давно не
писал столь быстро или самозабвенно.
Вопрос: Знает ли Старк об этих воробьях?
Ответ: Нет. Он сказал, что не знает, и я ему верю.
Вопрос: Уверен ли я, что верю ему?
Тад снова сделал короткую паузу, а затем написал:
Старк знает, что есть НЕЧТО. Но Уильям тоже должен знать,
что есть это нечто – раз у него на ноге синяк, то он должен болеть. Но Уэнди
наградила его этим синяком, когда падала с лестницы. Уильям знает лишь, что у
него есть побаливающее место на ноге.
Вопрос: Знает ли Старк, что у него есть такое больное место?
Уязвимое место?
Ответ: Да. Думаю, что знает.
Вопрос: Это те самые мои птицы?
Ответ: Да.
Вопрос: Означает ли это, что когда он писал ВОРОБЬИ ЛЕТАЮТ
СНОВА" на стенах в квартирах Клоусона и Мириам, он сам не сознавал, для
чего он это делает, и он даже не помнит, когда это сделал?
Ответ: Да.
Вопрос: Кто писал о воробьях? Кто писал эти слова кровью?
Ответ: Тот, кто знает. Тот, кому принадлежат эти воробьи.
Вопрос: А кто этот тот, кто знает? Кто владеет воробьями?
Ответ: Я знаю. Я хозяин.
Вопрос: Был я там? Был ли я там, когда он убивал их?
Тад снова остановился, совсем ненадолго. Да, – написал он и
затем продолжал: – Нет. И то и другое. У меня не было приступов, когда Старк
прикончил Хомера Гамаша или Клоусона, во всяком случае не тех, о которых я
вспоминаю, что тогда смог... что-то УВИДЕТЬ, может быть, надвигающееся.
Вопрос: Он понимает тебя?
Ответ: Не знаю. Но...
Тад написал: Он должен знать меня. Он должен меня понимать.
Если он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО писал романы, он должен знать меня очень долгое время. И
его собственное знание и понимание жизни также непрерывно возрастает. Разве все
это пеленгующее и записывающее телефонное оборудование не повеселило старого
хитроумного Джорджа. Разве могло оно сработать против него? Нет – конечно же
нет. Потому что Джордж заранее все это предвидел. Ты не можешь потратить десять
лет на написание криминальных романов, не узнав о такой дешевой начинке, как
эта. Это, в общем, лишь одна причина, почему его не удалось зацепить. Но разве
нет еще и другой, намного лучшей? Ведь когда он хочет поговорить со мной,
поговорить без свидетелей, он точно знает, где я буду и как меня достать, разве
не так?
Да. Старк звонил домой Таду, когда ему хотелось быть всеми
услышанным, и он же звонил в магазин, когда ему не нужны были свидетели. Почему
в первом случае ему нужно было быть записанным и услышанным? Потому что он
передавал свое сообщение не Таду, а полиции: о том, что он не Джордж Старк и
знает теперь об этом... и что после всех его убийств он не собирается теперь
угрожать Таду и его семье. А также была еще одна причина. Ему хотелось, чтобы
Тад увидел голосовые отпечатки, которые снимались в это время. Он знал, что
полиция никогда не поверит в подлинность этих доказательств идентичности Тада и
Старка... Но сам Тад должен будет это сделать.
Вопрос: Как он узнал, где я буду находиться?
И это, возможно, был хороший вопрос. Он соответствовал тем
вопросам, которые относились к одинаковым дактилоскопическим и голосовым
отпечаткам, и по поводу двух одинаковых синяков у двух близнецов... если только
один из них упал и ушиб ногу.
Тад, конечно, знал, что подобные случаи уже хорошо описаны и
приняты научной средой, по крайней мере, в тех случаях, когда речь идет о
близнецах; связи между близнецами-двойниками были и еще глубже и тоньше. На эту
тему была уже опубликована большая статья в одном из журналов что-то около года
назад. Тад, сам имевший близнецов, очень внимательно тогда с ней ознакомился.
Там описывался случай с двумя близнецами-двойняшками,
оказавшимися разделенными друг с другом целым континентом – но когда один из
них сломал левую ногу, другой почувствовал не менее жгучую боль в своей левой
ноге, даже ничего не зная о беде со своим вторым "я". Существовали
также две девочки-двойники, которые пользовались своим собственным языком,
понятным только им одним. Эти девочки никогда не учили английский несмотря на
очень высокие коэффициенты интеллектуального развития, также абсолютно
идентичные для них обеих. Им не нужен был английский, потому что им вполне
хватало друг друга и своего никому более не понятного языка. А кроме того, в
статье говорилось о двух близнецах, которых разлучили при рождении, и они
смогли встретиться снова уже будучи весьма взрослыми людьми. Обнаружилось, что
оба они женились в один день одного и того же года на женщинах с одинаковым
первым именем и поразительно похожи друг на друга. Более того, оба супружеские
пары назвали своего первого сына Робертом. Эти Роберты появились на свет в один
и тот же месяц одного и того же года.
Половина и половина.
Крест-накрест.
– Айк и Майк, – пробормотал Тад. Он пробежал глазами написанное
в дневнике и обвел кружком последний из записанных вопросов к самому себе.
Вопрос: Как он узнал, где я буду находиться?
Ниже Тад написал:
Ответ: Потому что воробьи летают снова. И потому что мы
близнецы.
