Ей стало ясно, почему Старк столь отчаянно хотел заставить
Тада снова сесть за роман.
– Ты – вампир, – сказала она хриплым голосом. – Проклятый
вампир. А он посадил тебя на диету. Поэтому ты тут и объявился. Ты
терроризируешь меня и угрожаешь моим детям. Ты – малодушный трус, Джордж Старк.
Он слез с нее и поправил перчатки, сперва на левой, а затем
на правой руке. Это было весьма странным знаком готовности к работе.
– Я не думаю, что это очень справедливо, Бет. Что бы ты
думала, окажись на моем месте. Что бы ты думала, окажись на острове без
какой-либо еды или питья? Ты бы стала изображать благородное смирение и тяжело
вздыхать? Или ты бы стала бороться? Ты действительно проклинаешь меня только за
то, что я просто хочу выжить?
– Да! – и Лиз плюнула в него.
– Разговариваешь, как настоящая партизанка... но ты можешь
поменять свое мнение. Видишь ли, цена этого партизанства может подняться куда
выше, чем ты это представляешь себе сейчас, Бет. Когда сопротивление столь
яростно и благородно, цена может подняться до невидимой высоты. Ты можешь вдруг
обнаружить, что в тебе проснулся прямо-таки энтузиазм по поводу сотрудничества
со мной, да еще с такой, о котором ты сама не подозревала.
– Помечтай... ублюдок!
Правая сторона его рта вдруг ощерилась, и, совместно с
постоянно приподнятым фрагментом левой части губы, Старку удалось, наконец,
изобразить цельную улыбку, сопровождаемую глухим смешком. Его рука, почти как
желе в этой тонкой перчатке, скользнула по ее предплечью с нежной заботой, один
из пальцев ткнулся затем в ладонь Лиз, чтобы обратить ее внимание на важное
заявление:
– Это не мечта, Бет – я тебя уверяю. Тад и я собираемся
сотрудничать при написании нового романа Старка... хотя бы на время. Возьмем
другой вариант. Тад может дать мне какое-то ускорение. Я, как застрявший
автомобиль, ты видишь. Только, вместо заливки воды в мотор, мне нужно несколько
десятков страниц нового романа. Это все. Только поэтому я и оказался здесь. Как
только меня поставят на колеса, я хватаю текст, жму на акселератор и – рууум! –
уехал!
– Ты безумец, – прошептала Лиз.
– Да. Но таким был и Толстой. Таким был и Ричард Никсон, а
они избрали этого жуткого пса президентом Соединенных Штатов Америки. – Старк
повернул голову и взглянул в окно. Лиз ничего не услышала, но та внезапность, с
которой он стал прислушиваться к чему-то, полностью концентрируясь, позволила и
ей уловить какой-то робкий, почти неслышный звук.
– Что ты... начала было Лиз.
– Захлопни свой ротик на секунду, пчелка, – сказал Старк. –
Просто положи в него носок.
Очень слабо, но все же ясно, она вдруг уловила взлет птиц
при попутном ветре. Звук был, невозможно далеким и невозможно прекрасным.
Невозможно свободным.
Она стояла и смотрела на него, ее сердце билось учащенно, и
она думала, не сможет ли она избавиться от Старка. Он не был в каком-то трансе
или в чем-то в этом роде, но его внимание безусловно было отвлечено. Может
быть, ей удастся убежать. Если она раздобудет револьвер...
Его рука снова схватила ее за кисть.
– Я могу входить в сознание твоего мужа и читать его, ты
знаешь это. Я могу чувствовать, что он думает. Я не могу этого сделать с тобой,
но мне достаточно взгляда на твое лицо, чтобы иметь достаточно четкое
представление обо всех твоих намерениях. Что бы ты там сейчас не придумывала,
Бет, тебе надо бы вспомнить тех копов... и своих деток. Ты сделай это, и тогда
тебе будет легче понимать перспективу.
– Почему ты так называешь меня?
– Что? Бет? – он засмеялся. Это был глухой смех, словно у
Старка в горле перекатывался гравий. – Это то, как ему следовало бы звать тебя,
если бы он был столь мил, чтобы обдумать это, понимаешь. >"Лиз" и
«Бет» – краткие формы имени «Элизабет»>
– Ты су...
– Сумасшедший, я знаю. Все это прекрасно, милая моя, но мы
обсудим твое мнение о моем безумии чуть позднее. Слишком многое происходит
прямо сейчас. Слушай: мне надо позвонить Таду, но не в его рабочую комнату в
университете. Там телефон может прослушиваться. Он сам так не думает, но копы
могли все сделать, не рассказав ему. Твой муж относится к числу слишком
доверчивых парней. Я – нет.
– Как ты можешь...
Старк наклонился к ней и произнес очень медленно и
тщательно, словно учитель, беседующий с медлительным первоклассником.
– Я хочу, чтобы ты прекратила свои придумывания, Бет, и
отвечала только на мои вопросы. Потому что, если я не получу от тебя, что мне
надобно, может быть, я заберу это у двоих близнецов. Я понимаю, что они еще не
умеют говорить, но, возможно, мне удастся их кое-чему научить. Небольшое
принуждение творит чудеса.
На Старке поверх рубашки была надета стеганая фуфайка – и
это несмотря на летнюю жару. Фуфайку отличало множество карманов на молниях,
столь любимых охотниками и путешествующими пешком. Старк расстегнул один из
боковых карманов и извлек оттуда нечто цилиндрическое в полиэтиленовой
упаковке. Он вытащил небольшую газовую паяльную лампу.
– Если даже я не смогу научить их говорить, я смогу научить
их петь. Я, надеюсь, что научу их петь, словно пару жаворонков. Тебе, может
быть, эта музыка и не очень понравится, Бет. Она попыталась отвести свой взгляд
от лампы, но это никак не получалось. Ее глаза безнадежно переходили вслед за
лампой, пока Старк перекатывал свое орудие из одной руки в другую. Ее глаза,
казалось, были прикованы к соплу.
– Я расскажу тебе все, что ты хотел бы узнать, – сказала она
и подумала: «Раз так».
– Это очень мило, – ответил Старк и убрал паяльную лампу
обратно в карман. Фуфайка чуть сдвинулась вбок, и она увидела рукоятку очень
большого револьвера. – Очень признателен, Бет. – Теперь слушай. Сегодня на
факультете английского есть еще кто-то. Я могу видеть его столь же ясно, как и
тебя теперь. Небольшой такой малый, седоголовый, держит во рту трубку, почти с
него ростом. Как его имя?
– Это описание, может быть, подходит к Роули Делессепсу, –
сказала Лиз тоскливо. Она изумилась, как он смог узнать, что Роули был там
сегодня... и решила, что на самом деле и не хочет этого знать.
– Может ли это быть кто-то еще?
Лиз подумала немного и затем покачала головой.
– Это должен быть Роули.
– У тебя есть факультетский справочник?
– Он лежит в ящике телефонного столика. В гостиной.
– Хорошо. – Он проплыл мимо нее прежде чем она поняла, что
он движется, – стремительная кошачья грация этого прогнившего куска мяса
заставила ее почувствовать какую-то тошноту – и Старк вдруг задел один из
длинных ножей в намагниченных ножнах. Лиз вскрикнула. Старк посмотрел на нее и
снова издал горловой звук, как от перекатываемого гравия. – Не волнуйся – я не
собираюсь тебя прирезать. Ты же моя маленькая добрая помощница, разве не так?
Идем.
